Некима не спускала с Аторака, степенно следующего через Узловой лес, глаз. Под его маской летучей мыши кривилась ухмылка. То и дело Аторак останавливался рассмотреть цветок, перевернуть камень или поддержать разговор с пролетающей над головой птицей. В его словах Некима не чувствовала магии. Всё это было необычно. Этэ Китаа редко наслаждались такими мелочами. Она оттащила его в сторону.

— Ты другой, - сказал она. Это не было обвинением, но Аторак всё равно хитро посмотрел на нее. Тонкими пальцами он держал в руке Цвет Иллиоса, раскрывшийся в лунном свете.

— И это плохо? – рыкнул он.

Некима расправила крылья. Шаман был из другой эпохи, но что-то в нем было знакомое.

— Нет. Просто ты – не то, что я ожидала. Этэ Китаа обычно заняты древними традициями, а не цветочками и грязью.

На это Аторак ответил лающим сухим смехом. Глаза под маской казались бездонными, как продолжение ночи Малифо.

— Верно. Помню кое-что из времен фей. Кое-что прекрасное. Братья озабочены тайнами на крови, старыми воспоминаниями. Позабыли, что здесь был наш дом, – Он начала вертеть цветок, пока стебель не отделился. Аторак посмотрел на него и тихо сказал, - Его предстоит защитить или утратить.

— Когда же цена становится чересчур высокой? – спросила Некима.

Столетия назад она и представить бы не смогла, что будет таскать так глубоко в Узловой лес людей. Молодняк заставляли вырастать и матереть раньше срока, отжираться без траты лишнего времени. Извращенная магия, которую создали шаманы, изменила нефилимов, превратив их в машины войны – на замену истинных наследников Малифо. Ее договор с Титанией, позорное преклонение колена перед королевой, недостойной титула. Некима вспомнила миг, когда ее клинок пробил позвоночник Лилит и распорол ей сердце. Ничто не могло омрачить сладость того дня, но сколько черной крови было пролито?

— Таково бремя королевы, — произнес Аторак, указывая на цветущие лианы, - выжить, и в конце концов восстановить, - он наклонил ладонь, и Цвет Иллиоса упал на землю, - умереть и сгинуть.

Некима смотрела, как лепестки увядают, скручиваются и рассыпаются. На другом краю тропы маячила Безмолвная роща. Неизвестность вызывала опасения. Некима не могла вспомнить, когда в последний раз ступала в эту часть леса. Время превратило рощу в нечто загадочное. Только сказки и потускневшие воспоминания напоминали ей об угрозе, которую она представляла.

— Они выживут?

Оба знали, что речь идет о спутниках - слабых полукровках и нефилимах.

— Поверьте, моя королева, — сказал Аторак, изогнув покрытые шрамами губы под маской, похожей на летучую мышь, - путешествие безопасно. Страшитесь того, что будет после.

Вечные сумерки зачаровали Безмолвную рощу. Кроны нарастили листья так густо, что свет едва рассеивался по грязи и суглинку. Огромные деревья напоминали горы, толстые и окаменевшие. Хищные лозы свисали с ветвей, как непристойный погребальный саван для еще не полностью умершего леса. Их цепкие усики время от времени ловили одного из полукровок. Их крики были приглушены – звук глушили за сам факт его существования. Крошечные пятнышки пепельного света плыли в тумане как единственные указатели уходящего времени.

Бормотания Аторака были единственной преградой для наваливающейся тишины. Магия наполнила его речь. Некима узнала некоторые слоги, но в целом заклинания остались для нее загадкой.

Временами Аторак простирал когтистую лапу над дорогой и читал заклинания до полного удовлетворения безопасностью пути. Он менял рощу по чуть-чуть, дабы избежать ее скрытых угроз. Некима едва ощущала, что же делает шаман. Физически ничего не менялось. То хрупкое доверие, которое она испытывала к Атораку, становилось всё слабее.

Паранойя росла. Всё это могло быть ловушкой. Королева нефилимов была одна, потенциально – в кольце врагов. Туман под копытами Некимы закружился, когда она рванула к Атораку, выхватив живой клинок.

— Прошли часы, - рыкнула она, подозрительно косясь на деревья.

Руки Аторака устало опустились.

— И сколько еще пройдет, - просипел он сдавленно. – Старейшина спрятан, дабы его никогда не нашли. Но уже близко.

Шаман указал на лес. Между деревьев ярко сияли глаза, видимые лишь в рассеянном свете рощи. На расстоянии силуэты были слабо различимы, но можно было уловить черты нефилимов: когти, порванные крылья, вытянутые ноги.

— Стражники? – спросила Некима.

— Старейшие и вернейшие. Не живые и не мертвые, - таинственно ответил Аторак.

Становилось возможно различить всё больше силуэтов, хотя Королева не была уверена, рассеивался ли это туман, или они заходили глубже в Безмолвную рощу. Их путь отмечали древние камни, наполовину поглощенные землей, кои стали видны по мере того, как реже стояли деревья. Они дошли до конца и встали перед сердцем рощи.

Это некогда великое место пало, но было возрождено.

Жуткая люстра из идолов, сделанных из сухожилий, коряг и костей, свисала с ветвей. Древние стражники стояли по стойке смирно по обеим сторонам главной тропы, по которой шла свита Некимы. Часть стражей была истощена, их челюсти были сломаны, а крылья превратились в обрубки. Потускневшие изощренные украшения производили впечатление погребальных, будто воинов похоронили со всем оружием и богатствами.

Ни один из стражников не преклонил колено перед Некимой. Почти все медленно поворачивали головы ей во след. Полукровок и нефилимов, следовавших за ней, они игнорировали. Королева не могла удержаться, чтобы не покоситься на некоторых существ, что стояли по обочинам. Вместо ожидаемых пустых взглядов она встретила бдительность. Они были не безмозглой нежитью, но слугами, добровольно отдавшими жизнь за нечто куда большее, чем они сами.

Путь вдоль разбитых камней вывел в рощу, окруженную похожими на гнилые зубы валунами. Каждый был окутан корнями, будто короной колючих лоз. У их подножия уже садились нефилимы с почерневшими ямами на месте глаз, с длинными пальцами, переплетенными паутиной. Они щелкали и шипели, выбираясь из нор в земле. Всем были любопытны вновь прибывшие

Аторак остановился как раз посреди поляны. Полукровки и нефилимы молчали в страхе, Некима – недовольно. Напряжение росло: обитатели рощи и выводок Некимы ждали, что же предпримет другая сторона. Нетерпение превратилось в досаду, а затем в гнев.

— Довольно! – Гаркнула Некима, отпихнув попытавшегося остановить ее Аторака. Она встала, раскинув руки, и заорала:

— Перед вами Королева! Место свое забыли? Покажите вассальную верность, или мне считать вас врагами?

Несколько нефилимов, из тех, кто выглядел поживее, медленно склонились. Большинство же – нет.

— Моя Королева, - обеспокоился Аторак, - родичи идут разными путями. Верными старым договорам.

Он затих под взглядом Некимы. Королева не сожалела о словах, но напряжение не спало. Мертвецы превосходили живых числом втрое, и это лишь те, кого она видела со своего места. Войско Некимы выглядело жалким. Полукровки жались у нее за спиной. Она и шаману-то не могла доверять. Аторак, без сомнений, был верен Этэ Китаа.

— Окружена незнакомцами она, да не может сдержать языка, - произнес мечущийся среди руин влажный голос, затем оскорбительно засмеялся. Ничто в сером лесу не походило на источник этой насмешки. Некима сжала зубы, приподняв живой клинок.

— Покажись, трус! Окружена я или нет, но я в силах прирезать тебя прежде, чем уйти.

Еще один влажный смешок раздался среди деревьев.

— Пожалуй, в силах. Но тогда тебе не получить то, ради чего явилась. Не так ли, нефилим Некима?

Слова сочилась насмешкой и стали яснее, когда шелохнулась куча глины и мусора. Фигура, вышедшая из подлеска, была ужасно горбатой. На ней, как опухоли, росли грибы, а также лианы и клочья мха. Тонкие, как ветки, руки и ноги, покрытые грязью, имели на себе едва заметные остатки спиралевидных татуировок. Грязь и листья прилипли к истощенному лицу. Из-под них выглядывали влажные черные глаза. Существо было дриадой, феей, верной Осеннему Двору.

Некиму обернулась к Атораку, сжав кулаки. Этэ Китаа были сильны. Нельзя было убить одного из их числа без уверенности в существовании заговора. Так что она должна была добиться признания.

— Лжец! Этэ Китаа думают, что смогут меня свергнуть и сдать Малифо Титании?

— Не произноси этого имени! – раздался болезненный голос дриады. Существо сжалось, как перепуганный человеческий детеныш. Некима замерла. Ее мысли неслись наперегонки с бьющимися от тревоги инстинктами. Пусть и осторожно, но Королева опустила клинок.

— Отчего тебе противна Титания, дриада?

Древний представитель фей скривился от отвращения, его голос дрожал.

— Ты знаешь легенды, юная, и более ничто. Гвилл помнит, как Титания на Малифо обрушила смерть, каждый миг того дня, как она открыла Китеру.

— Ты помнишь Китеру? Как ты выжил? – спросила Некима. Собеседник передернулся.

— Гвилл изменился. Когда-то дриады несли жизнь, но чары их пред ликом этой смерти отступили.

— Ты бежал, - тон Некимы не был осуждающим, но всё равно ее собеседник стыдливо потупился. Он запнулся, стараясь подобрать слова.

— Что сделано, то сделано. Остальные сгинули. Гвилл остался один.

— Дриады и ныне служат Двору, - подозрительно заметила Некима. Гвилл плюнул на землю и ковырнул пяткой грязь.

— Рыцари Титании – это шелуха, окутанная призраком жизни. Пародия. И Гвилл ставит на то, что ты не лучше, - продолжил он, - корни нашептали мне о твоем договоре с Кровавой Королевой. О совершенном сестроубийстве.

То, что это откровение никак не тронуло Некиму, слегка сбило его с толку.

— Я не нуждаюсь в суждениях гнилушки с червями. Я разобралась с Лилит, я справлюсь с Титанией – по-своему.

Гвилл снова дернулся при звуке имени Титании, но более не корчился. Он наклонил свою бесформенную голову, отчего кучка плоских, узких грибов на его шее раскрылась, как своеобразные жабры, и втянула воздух.

— Ты пала низко, - заключил Гвилл. – Было время, когда нефилимы никогда бы не приняли смерть, надеясь использовать ее как оружие.

Он подковылял ближе, согнув шею и всматриваясь в Некиму. Его дыхание разило гнилью и застывшей болотной жижей.

— Ты многим пожертвовала. Готова ли ты заплатить?

Аторак провел когтем по ожерелью.

— Старейшина Гвилл, грядет война. Этэ Китаа согласны, что...

— Старый друг, решать здесь не тебе, - Гвилл не отрывал взгляда от Некимы. – Почему ты этого хочешь?

Некима слабо улыбнулась.

— Мне нужна и малейшая поддержка, чтобы Осенний Двор сгорел. Чтобы опрокинулся трон Кровавой Королевы, и Малифо досталось тем, кто должен унаследовать его по праву.

Гвилл расплылся в ухмылке, полной болезненного радостного ликования.

— В этом мы схожи. Но я тебя предупрежу. Он может быть... не договороспособным. По началу. И сей ритуал будет неприятен всем причастным.

— Некромантия никогда не бывает приятной, - отрезала Некима. Гвилл покачал пальцем.

— Это не некромантия, Королева. Безмолвная роща не мертва до конца, но полностью и не живет.

Он сорвал с плеча гриб и без выражения прошептал длинное слово. Гриб стал расти, его шляпка разбухла, а ножка углубилась в ладонь дриады.

Аторак произнес какое-то слово, и гриб начал морщиться, пока не превратился в скрюченную черную палочку. Гвилл наклонил руку. Гриб упал, рассыпавшись пылью и спорами.

— Гвилл и Аторак просто сместят баланс в одну сторону, а не в другую. Идем же.

Атора с дриадой прошли в центр развалин. Они начали очищать его от мусора и листвы. Им помогали выступившие стражники-нефилимы. После того, как сгребли поросль и грязь, проявился узор, высеченный на камнях. Некима узнала несколько архаичных символов Нерожденных, образованных высеченными в камне канавами. Все они вели к многогранной латунной конструкции по центру. На ее поверхности расползлась патина. Слуши Безмолвной рощи работали быстро и молча.

— Подойдите, - Аторак обратился к выводку. Полукровки и нефилимы замешкали, пока Некима не дернула подбородком. Старый шаман выстроил их в круг, каждый оказался над канавой с рунами.

— И вы, моя Королева, - шаман указал на место в круге. Напряженная Некима заняло его.

— Ритуал требует силы, — начал Аторак, внося небольшие коррективы в позы, - направленная через вас, она пробудит старца. Оставайтесь неподвижными, и не пострадаете.

Это успокоило собравшихся чернокровных. Несколько полукровок заметно расслабились, в то время как полноценные нефилимы выпрямились, гордые тем, что их выбрали для такого ритуала.

Удовлетворенный осмотром, Аторак встал перед позеленевшей конструкцией в центре поляны и произнес слова на шипящем гортанном наречии шаманов. Медь отреагировала на силу шамана, ее многогранные стороны расступились, потаенные механизмы убрали крышку. Из открывшейся ямы исходил гнилостный смрад. Даже Некима поперхнулась. Пахло застарелой кровью, прогорклым мясом и многообразным разложением. Аторак склонился, протягивая руку Гвиллу.

— Готово, — прохрипел он.

Гвилл поднял узловатые руки, Некима почувствовала, как в нос ей ударил горький аромат некромантии.

— Дайте ему пищу.

Собравшиеся стражники, как один, сделали шаг вперед, вытащили клинки и вонзили их в тела представителей выводка Некимы. Атмосфера благоговения сменилась паникой и сдавленными криками. Чернокровные падали, задыхаясь и дергаясь, а их кислотная кровь текла из ран в канавы с рунами. Густая черная кровь заполняла их и медленно устремлялась в могилу в центре круга.

Капающая в яму кровь напоминала о дожде. Аторак и Гвилл пели в унисон, не позволяя смертям прервать себя. Поток усиливался, десятки сердец накачивали жизнь в глубины могилы. Несмотря на сильные раны, несколько нефилимов умудрились избежать хватки стражников рощи и поползти к деревьям. От краев поляны отделились силуэты, быстро их настигшие. Нефилимы-женщины, смертельно бледные, в масках, преградили им путь. Они достали кинжалы, профессионально и жестоко зарезав дезертиров, что заняло секунды. После этого они почти с нежность, как мать ребенка, держали умирающих над тяжелыми урнами. Ни капли крови не должно было пропасть зря.

Некима наблюдала за этим без движения. Она знала цену, в отличие от тех, кого она привела на смерть. В воздухе смешались ароматы кислоты, меди, железа, что ей нравилось.

Постепенно кровавые потоки в канавах иссякли. Носительницы урн подступили к краям могилы и опрокинули туда свою ношу. Заклинания Аторака звучали четко, но сам он явно страдал. Какую бы магию он не творил, даже с подношением кровавых рек она давалась ему с трудом. Гвилл держался спокойнее, но на его лице видно было замешательство. Он стонал от боли, так как вес чар в равной мере ложился и на его плечи.

Аторак упал на одно колено. Он вынул из-за пояса нож и прохрипел:

— Кровь королевы завершит ритуал.

Некима нервно глянула на него.

— Меня тоже сожрут, шаман? Так-то Этэ Китаа предают меня?

— Нет, госпожа, нет! Немного крови! – Аторак протянул ей нож. Некима усмехнулась, но вырвала клинок из его руки. Ее взор скользнул по трупа вокруг, а потом она прижала кончик ножа к своей плоти. Она провела лезвием по внутренней стороне руки, морщась от боли, впившейся ей в мясо. Секунду она наслаждалась ощущениями, затем Аторак схватил ее за руку.

У Некимы перехватило дыхание, когда по ее венам пробежало заклинание. Потаенная сила, опустошающая ее тело, вырывала из нее жизнь, нить за нитью. Яма пила ее кровь, как голодный ребенок. Все больше и больше ее вырывалось из тела Некимы, пока она не рухнула. В глазах заплясали пятна. Она изо всех сил старалась оставаться в сознании, наблюдая, как последняя капля черной крови, ее крови, выползает из раны и исчезает в яме.

Окончание ритуала принесло немного облегчения. Некима тяжело дышала, изо всех сил пытаясь собраться с оставшимися силами. Она боролась со слабостью собственного тела, вызванной сильной кровопотерей. Агнец на заклание, жертва для ритуала, не более того. Некима слышала биение собственного сердца, ревущий пульс заглушал все остальные звуки. Роща смещалась под неестественным углом, но Королева собралась, выплевывая проклятия и концентрируясь на них. Вскоре Некима поняла, что ни Аторак, ни Гвилл не обращают внимания на ее гнев. Они лежали ничком на земле, лицом к яме. Некима медленно повернулась. Земля вздрогнула. Из ямы донесся хлюпающий звук, за которым последовал низкий рокочущий гул. Снова вздрогнула. Что-то огромное шевельнулось под землей. Треск, словно сломалась кость под покрытым хрящами мясом. Земля ритмично дрожала, будто кто-то бил по барабану...

Или дышал.

Когтистая лапа схватилась за край ямы. Когти были длинными, поломанными, выступившие под кожей вены натянулись вокруг костей и мышц. Появилась вторая рука. Потом после долгого заточения с тошнотворным, сухим треском расправились изорванные крылья. Поднялось существо; его тело было бледным, а под прозрачной кожей проступали черные вены. Изо рта капала черная кровь. Нефилим был массивным, но истощенным, немногим большее, чем скелет с едва заметной мускулатурой, обтянутой желтоватой кожей. Горло и грудь нефилима представляли собой мешанину из ожогов и изъеденной плоти. Одним массивным когтем нефилим поднял все еще дергающееся тело одной из жертв и яростно впился в труп, разорвав его пополам, кости хрустнули на зубах. Он проглотил мясо почти целиком, как змея, прежде чем потянуться за другим. Кости и органы разлетались в его челюстях. Звуки рвущейся плоти и влажного чавкания заполнил рощу. Только после шестого тела древний нефилим приостановил свой ужасный пир. Его дыхание сбилось. Он откусил голову полукровке и наклонил тело, чтобы последняя капля черной крови упала ему в пасть. Его голова откинулась назад, обнажая изуродованную нижнюю челюсть. Позвонки хрустнули, последовал долгий довольный выдох.

Огромный меч с зазубренным лезвием свисал со спины существа. Некима знала название оружия: Маратин, еще один живой клинок.

Глаза нефилима представляли собой окруженные тьмой огни разума. Им потребовалось время, чтобы сфокусироваться, адаптировавшись от гнетущей темноты могилы к тусклому свету рощи. Некима задрожала, когда они сосредоточились на ней.

Он шагнул вперед, сжав кулаки. Длинный язык скользнул по зубам, все еще покрытым черной кровью. Он возвышался над Некимой на несколько голов, его ноздри раздувались, а сморщенные остатки некогда огромных крыльев закрывали небо. Вот еще добыча, пропахшая страхом и слабостью...

Некима придала своему дрогнувшему голосу как можно больше властности:

— Владыка выводка Касторе, твоя королева призвала тебя.

Гигант остановился. Некима видела, как прямо на глазах меняется его тело. Старейшина был еще слаб, но черная кровь медленно восстанавливала его атрофированные мышцы. Несмотря на бушующий в глазах голод, владыка выводка сохранил самообладание. Узнавание стерло последние остатки замешательства.

— Некима, племянница... А где твоя сестра? – Голос Касторе был груб, но таил в себе тысячелетия. Роща содрогнулась от его древней мощи.

— Мертва, - ответила Некима, - теперь, согласно нашим обычаям, Королева – я.

Касторе посмотрел на живой клинок в руке Некимы. Это был символ власти среди родичей-нефилимов. Его собственный живой клинок уже завис рядом.

Некима терпеливо ждала, пока Касторе переварит информацию. В последний раз его будили, чтобы поддержать претензии Лилит на престол, а с тех пор многое изменилось.

Касторе осматривал тела, разбросанные по листве, пока его великий разум не вернулся. Он не сожалел о жертвах, в его взоре не было стыда.

— Зачем ты пришла?

Под взглядом бессмертного Касторе Некима начала рассказывать о прошедшем столетии, вплетая в рассказ свои планы и видение будущего. Будущего, которое они создадут вместе.

Продолжение по ссылке.

Автор перевода - Никита Шевцов