Недолгий миг Араши и Самогонщик стояли друг напротив друга, не разделённые другими бойцами или языками пламени. Жест нагамаки - и двое громов выскочили перед боссом и устремились на гремлина. Сямисен отстранённо бряцал в ритм с их шагами.

Самогонщик успел допить ещё одну бутылочку, залп - и вместе с глубоким выдохом из его тела ушло напряжение, он обмяк и расслабился, роба, словно пустая, колыхалась на ветру, как сорванный парус.

Безукоризненно выполненный синхронный рывок с двух точек не нашёл точки приложения сил, бойцы провалились сквозь потерявшего осязаемую плоть гремлина. Великий прильнул к посоху и неожиданным толчком перенаправил обоих бойцов к Уэсли. Подмастерье тоже успел размяться, стаут перекочевал из тары в желудок, оттуда в мозг, и уже было тяжело сказать, кто именно дерётся - гремлин или его напиток. Воспользовавшись сбитым балансом противников, Уэсли лениво крутнулся, и оба грома уже лежали на земле, отплёвываясь от самогона и разбитого стекла - со стороны могло показаться, что они сами налетели на подставленные бутылки. Как будто говоря “не возражаете?”, Уэсли поднял подбородок и опрокинул в себя ещё две невесть откуда взявшиеся фляжки.

Всё ещё опиравшийся на дерево тануки отвлёкся на прокатившуюся мимо полупустую бутылку, последний аккорд сямисена повис в воздухе и затих. Енот жадно присосался к находке, отлепился с жадным вздохом и передал своему новому лучшему другу.

Выражение лица Араши скрывала маска, но по глазам было понятно, что она считает большой ошибкой Самогонщика вообще быть живым рядом с ней. Сбросив штандарт одним движением плеч, Араши шагнула в сторону оппонента, угрожающе раскручивая нагамаки. Движение расплывалось, клинок плясал со зловещим свистом, мощь посланца Катанака усиливалась парами, подававшимися через маску из баков на её спине.

Это хорошо. Самогонщик знал, как работать с чужой силой. Потанцуем.

Выпад. Взмах. Ещё. И ещё. Атаки Араши проходили сквозь воздух, постепенно замедляясь - Самогонщик своими движениями не давал противнику держать равновесие и сбивал с ритма, а она никак не могла приудобиться к столь крохотному оппоненту. Атакам не хватало считанных миллиметров, лезвие вспарывало воздух или оставляло разрезы в и без того потёртой робе. Самогонщик был подобен бамбуку на ветру, склонялся под ударами, гнулся, обтекал. Левая нога делала шаг, но сам гремлин почему-то двигался вправо. Посох скрестился с рукояткой орудия Араши, и она попыталась свалить гремлина, но вместо сопротивления он поддался рывку и сделал шаг к противнику. Держать дистанцию, Араши рефлекторно подалась назад, и невесомый Самогонщик добавил ускорение лёгким толчком в живот. Падение. Но даже в падении она попыталась достать врага широким взмахом клинка. Нагамаки ещё не описал полную дугу, а Великий уже присел, пропуская клинок над собой, и Араши, лишённая всяческой опоры, грохнулась наземь.

Шум от падения вернул в сознание Купер. Она вскочила, судорожно ощупывая своё платье. На ней действительно осталось только платье и один обруч - удар молота разнёс бочку в щепки и оглушил её, не причинив заметного вреда. Лежащий ничком посреди груды досок гремлин не выглядит опасным, что её и спасло. Молотобоец уже ушёл, и Джонс могла оглядеться.

Поедатели лотоса окружали голема. Неожиданно подвижный для груды бочек, он всё ещё был медленный и одинокий. Монахи окружили голема и давили числом, без лишней спешки уворачиваясь от ударов и потихоньку ломая сочленения. От резких и четких ударов выскакивали болты и гайки, трескалась древесина, движения голема расшатывались, детали падали и терялись в болотной почве, из щелей в разболтавшихся досках тёк самогон - голем будто истекал кровью.

Купер поправила очки, после удара молотом болтавшиеся поперёк лица, схватила горелку и устремилась в схватку. Топот её шагов подхватило двухструнное банджо.

Боец, сбитый с ног самым первым, поднялся и бросился на Уэсли, угрожающе раскручивая камы. Напарник, державший в руках короткие мечи, обходил Уэсли сзади. Подмастерье не выказывал никакого беспокойства, при движении его непредсказуемо мотало, он спотыкался - и удар пролетал над головой, его вело в сторону - и громы отступали от резкого взмаха. Даже поднятая для очередного глотка фляжка ловила и отбивала удары. Ещё одна атака - на Уэсли бросились с двух сторон, и наконец-то один из клинков нащупал плоть. Мечник обмяк, последнее, что он увидел - разрубленная пополам соломенная шляпа, облетающая с его же головы. Кама раскроила его череп пополам.

У владельца камы не было времени расстраиваться гибели напарника, Уэсли перешёл в атаку и молотил его изо всех сил. Маска они треснула и впилась в кожу, боец взвыл от боли и упал. Увлечённый своим успехом Уэсли уставился на результат драки, позабыв об окружающем сражении.

Из окружающего полянку леса вылетела стрела и с лёгким хлюпом вошла в плечо ученика. — Ох, - обронил Уэсли, и медленно осел на землю. С его падением прервалась музыка - тануки и гремлин заметили лучников, прячущихся в кронах деревьев.

Вслед за стрелой, сразившей Уэсли, полетели следующие. С треском они втыкались в голема, одна практически пригвоздила ладонь Купер, на её счастье пройдя между пальцев. Она болталась на одной из рук конструкта, отчаянно пытаясь подлатать свою игрушку. Игрушку крутилась по поляне и широкими взмахами отгоняла поедателей лотоса. Одному уже повезло не увернуться, и он лежал на земле, охваченный пламенем из горелки. — Ах ты жопа! Натыкивает моей крошке, пока я её чиню!

Голем тоже был озадачен. В какой-то момент он прекратил размахивать своими бочками и потянулся к стреле, торчавшей из груди. Тап. Тап. Тап. Ещё три попадания. С яростным рёвом голем дёрнул их все, случайно влепив ещё стоявшему на ногах монаху прямо в лицо. — Да что же ты!.. - воскликнула Купер, но было поздно. Из дыр от стрел на волю хлынули фонтаны виски.

Молотобоец присоединился к Араши, Самогонщик сохранял дистанцию и при всей нарочитой случайности своих движений держал противников с одной стороны. Босс выкрикивала команды, но выпивший гремлин своими маневрами заставлял их всё больше кружить по полю. Одно ловкое движение руки - и молот выбит из рук владельца, но его тут же заменила дубинка. Новое оружие сменило ритм схватки, первый же удар практически достиг цели. Самогонщик прикрыл голову навершием посоха, отведя сокрушительный удар в сторону. Противоположная часть посоха, разогнанная ударом дубинки, описала стремительный полукруг и с хрустом ударила воина громов в челюсть. Из-под разбитой маски потекла кровь, в зловещем оскале теперь не хватало одного зуба.

Араши воспользовалась секундным замешательством и атаковала, диагональный рубящий удар нагамаки, способный располовинить цель, в очередной раз отвёл посох, пока Самогонщик пытался то ли восстановить свой ритм, то ли вернуться в стойку. В стороны летели щепки. Араши снова взмахнула оружием, Самогонщик парировал подошвой своих деревянных сандалий. Пришедший в себя боец вернулся в бой, дубинка разбила одну из бутылочек, привязанных к посоху, но ещё до того, как её содержимое коснулось земли, Великий перехватил крупный осколок и вонзил его в плечо нападавшему. Троица продолжала обмениваться ударами, гремлин исхитрялся парировать, уворачиваться и контратаковать, но схватка сразу с двумя противниками изматывала покрепче спиртивных соревнований. Араши и её подчинённый сами с трудом держались на ногах, верткий гремлин требовал слишком много движений. Оба тяжело дышали, от утончённости азиатской мафии уже не осталось и следа.

Самогонщик на секунду отвлёкся, чтобы оценить обстановку. Он заметил лучников, поливающих градом стрел несчастного голема, тот еле держался и был готов распасться обратно на бочонки. Громы тут же нанесли очередной удар. Посох, дубинка и нагамаки встретились, Самогонщик отпустил посох, и энергия удара унесла меч в землю, дубинка же наконец достигла цели и со всего маху ударила в плечо. Гремлин крутанулся, использовав энергию от удара, одним прыжком, вертясь, как сверло, взлетел на спину Араши и вонзил последнюю целую бутылочку в ёмкость с газом на её спине. Сальто назад, по ошарашенному взгляду было понятно, что ингалятор уже вмешал самогон в допинг, Араши зашаталась, а Самогонщик позволил себе отвлечься и, сжимая раненое плечо, сделал несколько жестов в сторону деревьев.

Лунные ниндзя обрушились на лучников. На несколько секунд банджо вырвалось из ритма, заглушив собой стройный ритм сямисена, но вскоре успокоилось, инструменты снова сошлись в гармоничном созвучии. Музыканты трезвели.

Стрелки прыснули в стороны, отстреливаясь от нападавших на бегу, ниндзя, лёгкие, как пьяный ветер, следовали за ними. Не сговариваясь, трое выстрелили в одного гремлина. Нетрезво раскачивающийся ниндзя буквально обтёк стрелы и прыгнул, оттолкнувшись от торчащего древка, как от трамплина. Лунные бойцы кидались на лучников, лучники отступали. Банджо ворчало и переругивалось с ритмичными кваканиями сямисена.

А потом деревья загорелись.

С радостным улюлюканьем Купер палила из горелки в струи топлива, бьющего из голема. Горящие фонтаны моментально подожгли двух лучников и одного ниндзя, драка моментально распалась, жертвы тщетно пытались сбить пламя. От дерева валил чёрный удушливый дым, оставшиеся бойцы разбежались, закрывая лица рукавами. Даже сама Джонс дала передышку горелке, счастливо кашляя и утирая лицо от пота.

Голем радости хозяйки не разделял. Весь в трещинах, посреди дыма и пламени, конструкт окончательно потерялся, растерянно вертя по сторонам головой-бочкой. Одна рука беспомощно болталась вдоль туловища, потеряв часть крепежа. Поедатель лотоса атаковал со спины. Несколько точных ударов по подобиям коленей и локтей, обездвиженный голем не мог ни контратаковать, ни защититься, и грузно осел под весом собственного тела. Завершающий удар оторвал бочонок с линзами, голова укатилась прочь, расплескивая остатки самогона из порванных шлангов. Купер, спотыкаясь, сорвалась за ней в лес и тут же пропала в едком дыму.

Редкая секунда без боя, монах тяжело дышал, опираясь на собственные бёдра. Быстрым движением он извлёк из кармана красный цветок лотоса и принялся его жевать, на секунду зажмурившись от удовольствия, поглощённый приливом энергии от цветка. Когда монах открыл глаза, красный цветок расцвёл на его груди, из самого центра торчало лезвие нагамаки. С перекошенным лицом за ним стояла Араши, растрёпанные волосы из некогда аккуратного пучка на затылке разметались по лицу и опущенным плечам, изо рта капала кровь. Она тяжело дышала, сказывались измотанность битвой и отравление парами самогона. Монах умер ещё до того, как его повелитель с едва слышным хлюпом вытащила нагамаки из его спины. Удар предназначался Самогонщику, но сражаться пьяной Араши не привыкла. Наконец, до неё дошло, и она сорвала маску-ингалятор, с лёгким шипением повисшую на уцелевшем шланге. С рёвом Араши бросилась на Самогонщика.

Уцелевший от огня лучник взял прицел и выпустил стрелу. Великий Самогонщик элегантно упал назад, и стрела впилась в грудь Араши, остановив рывок. Недоумение промелькнуло на её лице, но сказать никто ничего не успел - Араши повторила движение Самогонщика и замертво рухнула на спину. Стрелок бросил лук и обхватил голову руками. Откуда-то сзади в унисон донеслись четыре ноты, “та-да-да-дааааааам”, и вместе с повисшим в воздухе “дааааам” разнёсся хохот гремлина и тануки.

Свинья деловито ковырялась пятаком в болотной земле. Окружающее её ни капли не интересовало. После битвы поляна превратилась в месиво из грязи, крови и горящих головней. Оставшееся в големе топливо нашло шальную искру, громыхнул взрыв, заставивший Самогонщика прикрыть голову от летящих болтов и гаек.

Один из лучников молча стоял и смотрел на лидера Три-Чи. С пустым колчаном и в одиночестве продолжать сражение он не решился, предпочтя помочь лежащему собрату. Спотыкаясь, они побрели с поля боя. Выживший, но очень сильно обгоревший монах сунул в рот красный лотос и пытался последовать за лучниками.

Великий проследил за тем, как нападавшие ретировались. На деревьях снова затаились лунные ниндзя. Самогонщик жестом показал “добейте выживших”.

— И цветки заберите! - подумав секунду, добавил он уже голосом вслед

Выжившие были не только у громов. Сразу после Самогонщик занялся раненым Уэсли. Прижечь рану горелкой Купер, притупить боль глотком виски. Будет как новенький.

Из останков голема выбралась сама Купер и покатила перед собой подходящую для носки бочку. Конечно, сначала доспех нужно должным образом подготовить. Подкатив обновку поближе, она обратилась к Самогонщику:

— Будьте благосклонны, ваше святейшество, барышне одёжку на просвет.

Самогонщик был измотан битвой и не в настроении для импровизированного ритуала, но такова уж его ноша. Великий принял бочку и окропил её самогоном из своей повозки (лучшим, чем тот, для которого бочка предназначалась). Краткая церемония барышню не впечатлила. Закрыв глаза, Великий пробормотал пару неразборчивых фраз.

— Хвост трубой, и Бог с тобой! - Великий открыл один глаз. Купер стояла, всё ещё недовольная. - Хочешь что-то добавить?

Вместо ответа Джонс выхватила бочку из его рук, поставила на обода и, прыгнув всей своей массой, выбила дно. Подняв бочку перед собой наподобие трубы, она взглянула в деревянный тоннель на Великого. Через дырку от затычки бил тёплый солнечный лучик.

— Видишь, ваше благородие! Просвет!

Самогонщик закашлялся и ничего не добавил.

В кабак они вернулись затемно. Встречать никто не вышел, зрители давно вырубились, кто где. Попкорн лежал там же, где его оставили, в компании лампы, полной светляков, и бочонка свежесваренного самогона. Увидев гостей, Тёрнер подлил в кружку напитка и поднял руку.

— А я что говорил, вашблародие? Всё смогла. Молодцом, Куп!

— Да ладно уж… - засмущалась Купер.

— А вот с сэмом грустно вышло… - Тёрнер печально кивнул на оборудование Самогонщика. Оставленная без присмотра варка перегрелась, и некогда сладкий и необычный аромат сменился запахом гари. Добавленные секретные ингредиенты пригорели, вода и спирт выпарились. То, что додумались слить и собрать зрители, было бесцветным и вонючим.

— Грустинка, подмастерье! - Купер шлёпнула Уэсли по плечу. По больному плечу, и он, с трудом сдерживав вскрик, грустно взглянул на своего учителя.

— Поздравляю, Попкорн, - Самогонщик склонился в вежливом поклоне.

— К чёрту, Сам Самыч! Что за спиртивность, если тебя не было половину соревнования! Предлагаю повторить! Что варить будем?

Великий Самогонщик достал из рукава несколько ярких цветков и провёл ими перед носом. Интересный запах. Есть, с чем работать. Мёртвые монахи не возражают. Самогонщик улыбнулся.

— Всё, что горит.

Автор перевода — Роман Самойлов