В городе было сумрачно и морозно. Погода внезапно изменилась накануне, когда над городом повисли густые зимние тучи. Мрачное изрытое небо, казалось, поглощало все городское тепло, отдавая камни мостовых и кирпичи зданий на расправу холоду.

Сомер не был привычен к суровой погоде. В баю даже в разгар зимы землю обволакивала теплая прослойка газов, поднимающихся от гнилых болот. Температура редко опускалась ниже нуля, и гремлин не помнил, когда в последний раз видел лед.

Он быстро понял, что такой климат лучше переносить, имея обувь на обеих ногах. Его левый сапог был вполне надежен, хотя разъехавшиеся швы почти не спасали от холода промерзшей каменной мостовой. Что же до правой ноги, то ее Сомер не чувствовал вовсе, полагая, что она попросту превратилась в ледышку. Время от времени гремлин поглядывал вниз, чтобы убедиться, что ступня все еще на месте, и он не ковыляет по городу на культе.

Великий Самогонщик, хотя и был в три раза старше Сомера, держался куда лучше. Толстые унты до колена укутывали его ноги, да и четыре накидки помогали старику, но была в нем и какая-то особая внутренняя энергия, для Сомера непостижимая. Эти старые ноги не должны были нести своего владельца столь безропотно, однако они несли, и весело вторил им стучащий о камни посох, да позванивала коллекция, которую Великий Самогонщик нес с собой, - возможно, именно в этом собрании глиняных кувшинов и заключался его секрет.

Впрочем, если быть точным, коллекцию несли за ним. Уэсли, ученик Самогонщика, тащил на плече увесистый мешок, звенящий при каждом шаге. Учитель то и дело бормотал что-то, и Уэсли протягивал ему требуемое питье. Древний гремлин делал хороший глоток, встряхивал ушами и с новыми силами устремлялся вперед.

Казалось, разум его также не знал усталости, и большую часть времени он экзаменовал Уэсли по части свойств ингредиентов и технологий производства алкоголя. Сомер старательно прислушивался к их беседе, надеясь перехватить сведения, которые помогут улучшить его собственные творения.

— Горный прыщевик, - проговорил Великий Самогонщик, не поворачивая головы.

— Э, ну он тока на склонах гор есть, - Уэсли морщил лоб, вспоминая. - Короткий коричневый стебель, цветок - алый. Прежде чем сыпать, надо истолочь стебель в кашу. Дает мятный привкус, чтобы дополнить металлические ноты.

Древний гремлин хрюкнул, что можно было истолковать как одобрение, и продолжил:

— Краснопальчатый ячмень.

— Его тока на юге растят, пара ферм. Узнаешь по красной шелухе. Надо его сжечь дочерна и потом растереть в порошок. Выводит кислоту и дает дымное послевкусие.

Этот экзамен продолжался, пока они углублялись в городские кварталы. Сомер представлял, куда им нужно попасть в итоге, однако ночью одна холодная громада здания ничем не отличалась от другой. Иногда приходилось остановиться, чтобы оглядеться, и всякий раз из ниоткуда появлялся лунный синоби, который указывал верное направление. Эти ловкие гремлины были непревзойденными мастерами неожиданных появлений и исчезновений.

Один из них так свалился с ближайшего балкона, что Сомер счел его мертвым, однако синоби приземлился на гибкие ноги, моментально выпрямился, словно резиновый, указал дорогу и столь же быстро шмыгнул в темноту в противоположном направлении. В другой раз крупная фигура самого угрожающего вида появилась на пороге дома, чтобы тут же оказаться в облаке неистово молотящих ее рук и ног. Как шестеро лунных синоби оказались на улице, еще мгновение назад пустынной, Сомер просто не мог понять.

Наконец, путники выбрались из лабиринта узких улочек на обширную покрытую копотью площадь, на противоположном конце которой расположилось некогда величественное здание. Было в нем что-то высокомерное: вероятно, здесь некогда размещалась ратуша или что-то не менее важное.

Ныне же здание обратилось в руины, однако сохранившийся черный мрамор давал понять, как оно выглядело, когда эта часть города была обитаемой. Кто-то предусмотрительный повесил оранжевый фонарь на длинный металлический прут над входом, и теперь этот свет привлек небольшую группу людей.

— Дарова, - бросил Сомер, подходя ближе.

Они обернулись, и гремлин увидел, что все люди были в масках. Шерстяные плащи с капюшонами, одинаковые маски из белого гипса, все при оружии. Сабли, пистолеты, кинжалы, дубинки - они явно были готовы к неблагоприятному стечению обстоятельств.

— И че вы сюда пришли? - проворчал Сомер себе под нос, разглядывая людей.

— Охренеть, рождественский эльф! - сказал один из них.

— Не, эльфы не зеленые, - не согласился другой.

Самая высокая и стройная из масок вышла вперед, уперев руки в бока:

— Что вам нужно? - Сомер удивился: голос был женский.

— Мы развлечься пришли, - ответил он. - Мой секундант и я пришли из Баю. Слыхали, тут седня в Пулю играют.

— Только по приглашениям, - заявила женщина тоном столь же бесстрастным, как и выражение лица на ее гипсовой маске.

Сомер ухмыльнулся, демонстрируя остатки зубов, и потряс в воздухе мешком с монетами:

— Приглашение у меня вот оно.

Взгляд из-под маски быстро измерил вес мешка и, вне сомнений, нашел его достаточным, поскольку женщина кивнула, и люди быстро разошлись в стороны, пропуская путников к обитой бронзой двери под огромным навесным балконом. Поверхность двери оказалась покрыта патиной, но замок был не заперт, и они вошли.

Сомер не удивился, встретив охрану у двери. Пуля была, фактически, противозаконным развлечением, и место для игры без помех было непросто найти. Таверны и клубы не подходили - меньше всего их владельцы желали принимать у себя группу пьяных вооруженных аристократов, не говоря уже о дырах от пуль и необходимости куда-то пристроить мертвые тела поутру.

Именно поэтому игра стала епархией преступного мира, когда та или иная банда соглашалась "спонсировать" игру, предоставляя безопасное тайное место, охрану от нежелательных гостей, защиту поставленных на кон ценностей, уборку трупов и свое молчание. В обмен на все это бандиты получали скромный процент от выигрыша - такой порядок полностью устраивал все стороны.

Внутри фонарей было больше, их света было достаточно, чтобы лишь намекнуть на былую пышность и роскошь интерьера, не привлекая лишнего внимания к теперешнему запустению. Эффект впечатлял. Сомер вовсю крутил головой, пока поднимался по очередной лестнице вслед за Великим Самогонщиком и Уэсли, разглядывая темные залы справа и слева, и особенно - ниши со статуями, имевшими лишь отчасти человеческие очертания.

Шорохи и звяканье, которые издавала группа гремлинов, многократно усиливались эхом пустых коридоров, но зазвучали куда тише, когда путники вошли в круглый зал, представлявший собой пустой мраморный цилиндр, что пронзал все здание насквозь. По периметру зала ввысь уходили колонны, они поддерживали витражный купол. Не более десятка стекол остались нетронуты временем, и в дырах купола можно было увидеть звезды.

В центре стоял круглый стол белого мрамора, над которым висели тусклые светильники, однако их было достаточно много, чтобы осветить стол полностью. Благодаря здравому смыслу неизвестного устроителя, шкаф с напитками стоял у стены в отдалении, там же громоздились десятки стеклянных стопок, а также другие полезные предметы, например, обширная половая тряпка. В самом дальнем конце зала виднелась длинная низкая скамья.

Полдюжины мужчин расположились за столом и вокруг него, негромко переговариваясь. Когда гремлины пересекли порог, взгляды всех присутствующих оказались прикованы к ним.

— Дарова, мужики, - Сомер развязной походкой подошел к столу (столешница оказалась на уровне его груди). - Охрененный вечерок, чтоб сыграть в Пулю.

— Во имя всего святого, что это? - прозвучал хорошо поставленный голос. Сомер уставился на спросившего. Аристократ, совершенно определенно. Какой-нибудь лорд или герцог или кто-то в этом роде в жилете из дорогого шелка и белоснежной рубашке с кружевами. Одежда сидела на нем плотно, а лицо над расшитым жемчугом воротником было отекшим и мясистым. Ясно, что этот парень отдавал должное лучшему: крепленые вина, жирная пища - об этом говорили алые пятна на носу и щеках. Руки его с пальцами, толстыми и гладкими как сосиски (и, по-видимому, столь же ловкими), были чинно сложены на столе.

Его секундант, высокий мужчина с острыми чертами лица и в черном кудрявом парике, стоял у него за плечом, прочищая очень красивый револьвер с перламутровыми щечками и серебряной гравировкой вдоль ствола. Цвет его лица также выдавал пристрастие к излишествам, но было ясно, что до толстяка ему еще далеко. К тому же, было в этом человеке что-то вроде мрачной решимости, как если бы он не отказался и простым ножом поработать, соответствуй награда усилиям. Толстяк в жилете рассматривал Сомера водянистыми голубыми глазами, когда Великий Самогонщик и Уэсли тоже подошли ближе.

— Да что же это, - проговорил толстяк. - Их все больше.

— Я слыхал, тут седня играют в Пулю, - Сомер коснулся края цилиндра, заметив, что прочие игроки начали перешепываться. - Подумал, не испытать ли удачу.

— Это один из гремлинов баю, сэр, - сказал секундант, придирчиво осматривая дуло револьвера. - Не припомню, чтобы видел их в Малифо прежде.

— В самом деле, - хихикнул толстяк. - Ты один из этих забавных коротышек, да? В обычной ситуации Сомер залез бы на стол и в качестве ответа пнул придурка в зубы своим единственным целым сапогом, однако сегодня гремлин был на задании. Он рассудил, что драка в данном случае - сомнительный способ зарекомендовать себя в новой компании, поэтому он молча вынул свой револьвер и бросил его на стол. Оружие с громким стуком упало на мрамор. Это был огромный уродливый кусок стали, совершенно несравнимый с тем шедевром, которым занимался секундант, однако жест был предельно однозначным.

Красное лицо толстяка потемнело, и он открыл было рот, но Великий Самогонщик ловко проскользнул вперед и начал говорить первым:

— Знаете ли, это странно, но там, откуда мы пришли, Сомера коротышкой уж точно не считают, - он сухо усмехнулся.

Сомер едва успел заметить, как старый гремлин сорвал с его пояса сумку с монетами и бросил на стол рядом с револьвером:

— И я надеюсь, что вы простите моему спутнику его грубоватые манеры. Мы не так часто бываем в приличном обществе.

Водянистые глаза толстяка впились в сумку, и Сомер готов был поклясться, что слышит, как в голове у того щелкает механизм, занятый процессом оценки. Последовало недолгое противоборство воль, однако жадность взяла верх над гневом, и насквозь фальшивая улыбка тронула его губы:

— Что ж, в таком случае, добро пожаловать... друзья.

— Это Сомер Джонс, а я - Великий Самогонщик, - объявил старый гремлин.

— Вот как? Я лорд Питер де Гильермо, а это мой секундант Барнаби Крамб, - он махнул рукой в сторону секунданта, который даже не поднял головы, по-прежнему занятый чисткой револьвера. - Мои почтеннейшие компаньоны сегодня за столом - доктор Эверетт Шарп и его секундант Артур Таймсвелл.

Доктор был тощим мужчиной с идеально ровными усами и бородкой. На нем был дорогой твидовый костюм и белые хлопковые перчатки. Волосы его были напомажены, прилизаны, с пробором точно посередине, что только дополняло совершенную симметрию этого человека. Сбоку от него приветливо улыбался парень куда более простого вида в накрахмаленной рубашке и при подтяжках. Между ними на столе лежал изящный, почти женский, пистолет 25-го калибра. Сомер не был впечатлен: доктора, казалось, можно сдуть со стола, а руки его секунданта казались такими же мягкими, как раздувшаяся мертвечина, что всплыла из болота. Гремлин пососал табачный лист и с чувством сплюнул.

— Наконец, вы, несомненно, знаете мистера фон Шилля из Фрайкорпс, - лорд Питер продолжал, словно не заметил бурый плевок на полу. - И его секунданта, мистера Крюгера.

Сомер мрачно ухмыльнулся, рассматривая этих двоих, сидевших у противоположного края стола. Оба были коричневыми от загара, а их кулаки, покоившиеся на столе, были покрыты мозолями. Справа от фон Шилля лежал револьвер белого металла без единого украшения. Судя по потертой рукояти, пользовались этим оружием часто. Все во внешности фон Шилля и его секунданта говорило об опасности.

Сам фон Шилль носил видавшую виды рубаху с закатанными по локоть рукавами. Он курил массивную сигару и пристально рассматривал Сомера сквозь дым. Сомер отметил волевой подбородок, широкие плечи и сильные руки, вспомнив, как Зорайда предупреждала его о человеке, который даже ему не по зубам. Гремлин медленно жевал табак и думал, представится ли ему шанс выяснить это. Именно фон Шилль владел сведениями, за которыми они явились сюда, и Сомер рассудил, что стоит быть поприветливее: — Здрасьте, - сказал он.

Фон Шилль очень медленно кивнул в ответ:

— Далеко же ты ушел от баю, приятель.

— Что верно, то верно, - согласился Сомер, бросив еще один презрительный взгляд на прилизанного доктора.

— Я даже больше скажу, - продолжал фон Шилль, наклонившись вперед и вынув сигару изо рта. - Никогда не видел вас в городе. Должно быть, что-то заставило вас проделать весь этот долгий путь.

Во взгляде наемника любопытство мешалось с подозрительностью.

— Мы не хуже иных прочих, - объяснил Сомер. - Я люблю золотишко, как и всякий. И выпить люблю, если случай подвернулся. Как по мне, тут есть и то, и другое.

— Вот, значит, как, - фон Шилль все еще глядел подозрительно, однако Сомер рассудил, что такие люди, как он, могут дожить до седых волос без ножа между лопаток, только проявляя осторожность.

Гремлин не счел это проблемой: до рассвета каждый из присутствующих будет хорошенько накачан алкоголем, а алкоголь наделяет человека многими качествами, но осторожностью - никогда. Сомер залез на стул, чтобы лучше видеть игроков, и заметил, как Великий Самогонщик напутствует Уэсли:

— Ты лучше пока уходи. Мешок оставь и... - учитель протянул молодому гремлину фляжку без этикетки. - Те, в масках, которые на улице. Они, наверное, устали. Почему бы тебе не поделиться с ними хорошим напитком? Так и ночь пройдет быстрее.

Уэсли ухмыльнулся и исчез.

— Господа, - обратился к игрокам лорд Питер, с привычной сноровкой тасуя колоду. - Сегодня мы играем в Шестикарточную Пулю. Секунданты пьют штрафные наравне с игроками и заменяют игроков в случае недееспособности последних. Начальная ставка - пятьсот, ставка на выстрел - сто, последующие ставки по нарастающей. Верхний лимит ставок остается на усмотрение игроков. Господа, вы согласны?

Игроки одобрительно заворчали, кивая.

— Прекрасно. Секунданты, прошу вас, по местам.

Пока четыре игрока раскладывали деньги на удобные для ставок кучки равного номинала, секунданты расставляли стопки подле каждого игрока. Рядом с ними выложили сумки с патронами, а разномастные бутыли и кувшины с таинственными напитками были предусмотрительно убраны под стол.

Таким образом, к началу игры справа от каждого игрока располагалась стопка и незаряженный револьвер, а слева - внушительная сумма в золотых и серебряных монетах. Кроме этого, доктор добавил к своим активам несколько аккуратных пачек бумажных ассигнаций, а среди денег фон Шилля поблескивали Камни Душ. Тем не менее, самым значительным капиталом за столом располагал лорд Питер.

Наконец, когда все было готово, лорд Питер аккуратно положил колоду на середину стола:

— Господа, мы можем начать?

Продолжение по ссылке.

Автор перевода - Дмитрий Кононов

Автор оригинала - Грэм Стивенсон