Улисс расслабленно расселся на кресле-качалке, закинув целую ногу на перила у крыльца. Кресло, украшенное резьбой за авторством его дедушки, меланхолично качалось, Улисс прикрыл глаза, но не прекращал внимательно прислушиваться к Грейси. Хрюша отъедалась и за завтрак, и за обед, и за ужин, и Улисса это радовало.

— Разрази меня гром, никогда не видел, чтоб она столько ела. Что ты кладёшь в свой корм? - Берт почти кричал.

— Корм, - ответил Улисс.

Берт задумался над подходящим ответом. Потом аккуратно, чтобы не отвлекать Грейси, подкрался к одному из подсумков на её боку и извлек бутылку и две крохотных кружки. Обычно приходившие к Берту идеи были не очень, но не в этот раз.

— Сам Самыч назвал это “большой пенёк”. От такого у тебя наконец-то усы вырастут, - с широченной улыбкой Берт разлил самогон по чашкам.

Нечасто удаётся попробовать что-то из погребков самого Великого Самогонщика. Улисс приоткрыл один глаз.

— Хорошо. До дна.

— До дна, - повторил Берт. Он выпил пенёк одним долгим глотком и со вздохом поставил кружку. Ему всегда нравились улиссовы тосты. Большинство любили поговорить лишнего и трепались без умолка с поднятым стаканом, воспринимая окружающую тишину как похвалу, хотя у всех рты были просто заняты выпивкой. Но не Улисс - точно в цель, как пуля. Твёрдо и чётко.

Колченогий гремлин потянулся из кресла и разлил ещё по одной.

— Большой пенёк, говоришь?

— Большой старый пенёк.

Берт махнул кружку залпом, огненная вода пронеслась по горлу и ворвалась в живот, а вслед за этим отголоски пламени ударили в голову. Он бы с удовольствием похвалил напиток вслух, если бы его мозг действительно не запнулся о выпитый пенёк.

— Как дела? - наконец открыл рот Берт. Мягкий стул, стоявший рядом с качалкой, был на удивление удобным.

— Нормально, - Улисс снова закрыл глаза.

— Ясно. На севере тоже поди без перемен. Куча народа рада, что малыш Ленни получил большую шляпу. Ну, не все, конечно.

— Зораида, - хмыкнул Улисс.

— Но её уже несколько недель не видно. Не в курсе, что с ней?

— Неа, - потряс головой Улисс, - она появится.

— Надеюсь, - и Берт начислил ещё по одной. Огромный розовый пятак появился над перилами и беспокойно захрюкал, сопровождаемый редким бряцанием кухонной утвари.

— Можно ведь? - Берт решил уточнить, хотя Грейси уже потихоньку высасывала его элитный самогон. Улисс засмеялся, запустив пятерню в густую бороду.

— Никогда не мог ни в чём отказать старушке. Она всегда была моей любимкой.

Острые зубы аккуратно прикусили свободную руку. Прикус выказывал лёгкое возражение.

— Любимой свинкой, - поправился Улисс, посмотрев в голубые глаза своей верной гончей Пенелопы, - все знают, что ты у меня лучшая девочка.

Улисс почесал собаку за ушами, зубы разжались, Пенелопа была довольна происходящим, картина собачьего мира восстановлена.

— Кстати, - продолжил Берт, - про Зораиду…

Закончить он не смог. Вдалеке раздался шум, Улисс нахмурился и поднялся с кресла. Ещё компания, великолепно.

— Твоих рук дело?

— Не, не припомню, - рассеянно ответил Берт.

— Мистер Тёрнер! Мистер Тёрнер! - высокие голоса приближались, повторяя одно и то же, захлёбываясь на бегу. Стайка юных и выбившихся из сил гремлинов, покрытая болотной грязью с головы до пят.

— Мистер Тёрнер!

— Тише, тише, я старый, но не глухой.

— Мистер Тёрнер! Вы должны пойти с нами! - выпалил самый старший на вид гремлин. Все выпучили глаза на старика.

— Успокойтесь и расскажите, что стряслось. Билли-Рою следовало бы поберечь свиней от лихорадки, я же сказал отселить…

— Простите, мистер Тёрнер, - ворвался в разговор ещё один юнец, - но это не Билли-Рой.

На лицах молодняка был написан испуг, и это выражение беспокоило Берта. Сильно беспокоило. И Улисса тоже.

— Давай, малыш, - подключился Берт, - рассказывай.

Самый крохотный мальчишка заплакал, остальные были готовы зареветь вместе с ним.

— Каменный холм, - наконец собрался с силами старший, - это Каменный холм.

Берт знал Каменный холм, был в этой деревне пару лет назад. У их главного ещё был такой роскошный каменный дом, как уж его звали? Лимон что-то там…

Улисс подался к гостям.

— Выкладывай, парень. Что стряслось?

— Они мертвые! - выпалил младший, и захлюпал носом, - Все, все мёртвые!

Улисс закрыл глаза и потряс головой, переваривая услышанное.

— Говорил же, заделай ты эти протечки… Трубы сами себя не починят. Одна ошибка, бабах, всё на воздух. У них столько винокурен, всю деревню в клочки…

— Нет, мистер Тёрнер, это не взрыв, - вклинился молчавший до этих пор паренёк, - это городские, прошлись маршем по деревне, паля во все стороны…

Одним видом Улисса можно было превращать воду в простоквашу. Он поднялся, бормоча что-то под нос, обернулся к раннему гостю.

— Берт, будь добр, захвати мой лук. Мы едем на охоту.

— Ну, что скажешь? - спросил Берт.

Путь до Каменного холма занял почти два дня, быстрее не помогло даже исчерпывающее знание Улиссом местности. Тайные тропы, просеки без зарослей, и на каждом шаге колченогий гремлин проклинал свою неспособность идти быстрее.

К их прибытию деревня была окончательно брошена. Большинства тел уже не было, Улисс видел следы волока, ведущие к болотам - большая и лёгкая добыча у сомов. Тем не менее, осталось достаточно следов, чтобы собрать картину воедино.

Мельтешащее множество гремлинских следов, чёткие, глубокие, явно оставленные на бегу. Посреди них полустёртые отпечатки тяжёлых сапогов - городские. Восемь пар сапог на север из деревни, в сторону Малифо. Множество разбросанных гильз. Похоже, винтовки, крупный калибр. Редко встретишь такое у бандитов или коробейников, скорее солдаты. Или наёмники. Шесть холмиков земли в ряд на западном краю деревни. Игра прошла не в одни ворота. Похоронили своих, остальных бросили гнить.

Вряд ли прошло больше нескольких дней, оставшиеся на земле тела красноречиво свидетельствовали о произошедшем. Меня убили из ружья. Меня забили прикладами. Мою голову раздавили сапоги.

Оставались ещё следы, над которыми стоило подумать. Шаблон из трёх точечных углублений, образующих равносторонний треугольник, усеивал землю вокруг особняка, будто кто-то расставлял вокруг барные стулья. Улисс задумчиво чесал бороду, пока Берт не нашёл в болоте куски толстой вощёной бумаги. Грязь скрывала черно-белое изображение особняка, наполовину перекрытое кривляющимся гремлином. Улисс был слабо знаком с фотографией, но как-то раз видел, как старину Крукшенка снимал контрабандист. Телега контрабандиста была доверху забита диковинами, аппарат для съёмки - коробка, чёрная простыня, тренога. Тренога, значит. Понятнее, но зачем группе людей тащиться сюда за снимками особняка? Улисс швырнул обрывки обратно в болото. Спрошу у самих фотографов, когда догоню.

По первому же свисту из поросли появились кабаны. Здоровые, щетинистые, шесть или семь сотен фунтов на рыло, клыки, размером с гремлинскую руку. Они окружили старого погонщика, полностью скрыв его из виду.

Вообще-то свиньи любят Улисса. При его виде со всех сторон доносится радостное хрюканье, миру являются розовые свиные пузики, требующие почесушек, поросятки поменьше довольно хрустят кусочками моркови или луковки, внезапно найденными в улиссовых карманах. Искренняя поросячья радость.

Вот только кабаны не были розовыми свинками. Это были убийцы с твёрдыми копытами, смертоносными клыками и пузиками, покрытыми жёсткой щетиной. Горы мускул и злобы тяжело дышали, стоя вокруг Улисса. В воздухе висел застарелый запах крови и насилия, настрой Улисса был под стать окружению, и кабаны с нетерпением ждали. Им нравилось, к чему всё идёт.

— Восемь человек, - ответил, наконец, Улисс, - ушли на север, может, чуть восточнее.

Берт задрал голову на солнце.

— Ясно.

— Идут медленно. Ранены, тащат отсюда что-то тяжёлое. Мы их догоним.

— И что будет, когда догоним? - улыбка Берта расползлась на ширину плеч, обнажив его дикий оскал.

Улисс ещё раз посмотрел по сторонам. Поломанные иссохшие винокурни. Разнесенные в щепки хижины. Огромный цилиндр, весь в дырках от пуль. Скрученные тела, вбитые в грязь. Растерзанная малышка с иссиня-чёрными волосами.

Так и не ответив, Улисс вскарабкался на самого крупного кабана, обхватил его шею обеими руками, всем телом повернул на север и пришпорил зверя больной ногой.

Барти, наёмник, почти никогда не покидавший Ридли, ненавидел комаров. Проклятое болото же ими кишело. Куда ни глянь, всюду тучи этих гадов. Хитрых гадов, отвернёшься на минутку, смотришь на руку - вот он, сидит, раздулся от кровушки Барти. Сидит и жрёт, ни привет, ни извините. Как будто самих комаров мало, их укусы чесались. Боже милостивый, как же они чесались. Команда была покрыта укусами целиком, и Барти иногда задумывался, способны ли эти твари высосать труп насухо.

Он остановился на минутку, перевести дыхание. По крайней мере, им не встречались гигантские комары, про этих ходили только слухи. Отряд брёл по болоту по колено в воде с самого утра. Ноги и спина болели от нагрузки, плечи натирал тридцатипятифунтовый рюкзак. Где-то час назад они выбрели на относительно твёрдую землю, но настолько плотно покрытую шипастым кустарником, какими-то лианами и прочей зеленью, что Барти задумался бы перед выбором “дальше по земле или обратно в воду”, если бы этот выбор был.

Остальные прошли дальше, склонив головы и пыхтя от нагрузки. Барти потерял счёт времени с того дня, когда они покинули гремлинскую деревню. Каждый день одно и то же - шаг за шагом друг за другом с грузом на спине, через несколько часов перерыв, глоток смешанной с самогоном воды и кусок холодной свинины, подъём, идём дальше. Они брели до полной темноты, потом пытались спать посреди душной ночи, наполненной зловещим кваканием и всплесками воды. Очередь в ночной караул. С первыми лучами света подъём, рюкзак на плечи и всё по новой.

Идея унести самогон принадлежала Барберу. Его величество начальник протестовал изо всех сил, пока ему не растолковали - запасов воды не хватит на обратный путь, рано или поздно придётся пить из болота. Смесь части крепкого самогона и четырёх частей воды была гадкой, но относительно пригодной для питья. Желудок Барти соглашался с этим только наполовину и бунтовал, хотя с равным успехом причиной бунта могли быть многочисленные укусы насекомых или подтухающая в болотном климате свинина. Пришла пора подавить восстание в животе. Наёмник отошёл немного вглубь поросли и начал стаскивать рюкзак. Отряд было не видно через кусты, зато отлично слышно. Скоро он их нагонит. Положив винтовку на рюкзак, Барти начал стягивать штаны и тут же почувствовал, как что-то обвилось вокруг его лодыжек. Змеи! Парень рванулся из кустов и тут же упал, мельком заметив узлы из лиан на ногах и зелёные руки, исчезающие в кустарнике. И тут неведомая сила потащила наёмника сквозь кусты.

Сопротивление моментально затянуло узлы на ногах, перед ним пронеслись какие-то огромные звери, в несколько мощных рывков они набрали скорость, и Барти стремительно понесло сквозь кусты, пеньки и грязь. От ударов оземь и скорости зрение расфокусировалось, перед глазами стояло мельтешащее, как в калейдоскопе, полотно, твёрдая земля била в корпус. Он не сразу смог поймать дыхание, но истошно заорал, как только смог.

Кабаны, тащившие привязанного за ноги Барти, рыскали и как будто что-то искали. Он не мог даже дотянуться до ног, чтобы ослабить узлы и выскользнуть, парня мотало на лианах, ветки били по голове, оставалось только вопить. Внезапно маршрут кабанов выпрямился, груз перестал вилять, и Барти смог поднять голову. Они приближались к огромному чудереву. Кабаны ускорялись, Барти, как диковинная колесница вслед за конями, нёсся прямо к стволу. А потом кони разбежались, не меняя курса колесницы.

Наёмники нашли останки Барти спустя несколько минут. Поначалу Барбер подумал, что сомы схватили замыкающего, но даже для чертовски голодной рептилии было слишком много шума, треска и непрекращающегося визга. Какофонию увенчал сочный шмяк, и через секунду на болота вернулась тишина.

Тело лежало у ствола дерева, на корнях. Труп выглядел, будто в него въехал паровоз и увёз с собой ноги жертвы. Вариант с сомами становился всё менее вероятным и окончательно отвалился, когда экспедиция нашла недостающие конечности, обвязанные лианами. Судя по кровавому следу, что-то тащило Барти за собой на привязи, потом Барти встретился с деревом, а ноги прогулялись ещё чуть-чуть.

— Какое-то животное? - Пиллори, их радист, задавший вопрос, чуть заметно позеленел от увиденного. Барбер присел, чтобы рассмотреть поближе узел на лодыжке.

— Очень сомневаюсь.

— Что происходит? - Аркрайт догнал команду. Он уже успел увидеть, что осталось от Барти, и, прикрыв рот платочком, старательно не смотрел в сторону погибшего.

— Мы потеряли Барти, - ответил Барбер, - похоже, мы здесь не одни.

— Идём дальше. И удвойте ночной караул.

— Как скажешь, начальник.

Экспедиция вернулась на маршрут. Перед тем, как покинуть место гибели Барти, Барбер достал из кобуры пистолет и внимательно проверил состояние патронов. Его не покидало ощущение, что оружие скоро пригодится.

Звук был похож на щелчок кнута.

Кто-то согнул крепкое маленькое деревце до земли и зафиксировал в этом положении лозой. Этот же кто-то усеял ствол заточенными деревянными колышками около шести дюймов длиной. Всё тот же неизвестный умелец протянул ещё одну лозу, спускающую согнутый ствол с привязи, прямо на их пути и качественно прикрыл своё творение окружающей растительностью.

К моменту, когда Барбер добрался до ведущего, нехитрый механизм уже сработал, все узлы развязались, а колышки надёжно и глубоко засели в бедре Селвина. Он плакал слишком тонким голоском для такого крупного мужчины. Наёмники сгрудились около лежащего Селвина, у локтя Барберу уже возник Аркрайт.

— Что, что случилось? О Боже…

— Засада, - констатировал очевидное Барбер, - на нашем пути напихали ловушек.

Двое мужчин держало Селвина, пока из его ноги извлекали колья. Освобождённый, он рухнул, как мешок картошки, и только слабо постанывал.

— Он сможет идти?

— Сомневаюсь. Даже если кости целы, мышцы порваны.

— Может… Может… Может, шина? - Аркрайт засуетился, пытаясь найти подходящую ветку. Барбер схватил нервничающего исследователя за плечо.

— И кто его потащит? - голос наёмника был тих, но чёток, - у вас стремительно кончаются люди, профессор. В команде осталось шесть здоровых мужчин, кстати, включая вас. На шестерых у нас три недели в болоте, четыре ящика камней и ноль лодок. Поскладывайте на досуге.

Аркрайт и правда нахмурился, как будто считая что-то в уме, схватив себя за гладко выбритую челюсть. Ещё один обычай, раздражавший Барбера - каждое утро скоблить щёки лезвием. Вся команда, кроме Аркрайта, щеголяла бородами. Кто-то видел в бритье особую стать и причастность к серьёзным джентльменам. Барбер видел напрасную трату времени, усилий и чистой воды.

— Эзервокс. Мы подадим сигнал о помощи, да-да, - Аркрайт убеждал и успокаивал сам себя, - мы подадим сигнал, и нас спасут!

— Без шансов, вокс не пробьёт через заросли. Не думаю, что мы вообще в радиусе передатчика.

Аркрайт уже потянулся к Пиллори.

— Господин Пиллори, разворачивайте вокс. Мы вызовем поддержку.

Наёмник с сомнением посмотрел на Аркрайта, но подчинился, поставил рюкзак и закатал холщовый чехол. Свету явилась деревянная коробка, усеянная десятком тумблеров, крутилок и индикаторов. Тихий шум и поскрипывание в динамиках рассказали Барберу всё, что ждёт эту затею, и командир оставил Пиллори заниматься напрасным трудом. Аркрайт, напротив, был чертовски воодушевлён. Он вышагивал вокруг радиста, закинув руки за спину. Походка ещё непризнанного спасителя.

— Оставьте волнения! Я уверен, кто-то услышит наш сигнал, и вскоре здесь будут будут солдаты и припасы. И дирижабль! Канат с небес, и мы спасены из этого ада! Запомните мои слова, господа!

Стоны Селвина перешли в булькание. Цвет лица сменился серо-коричневый, раненый скрючился в последний раз, со спазмом выпрямился и испустил дух.

— Обойдёмся без носилок, - констатировал Барбер.

— Колья отравлены, - Майклс принюхался к извлечённой ловушке. Повисла тишина, прерываемая потусторонним поскрипыванием вокса. Вскоре её нарушил Пиллори.

— Простите, сэр. Нет сигнала.

— Итак, мальчики, - начал Барбер, - я завязываю с этой работёнкой. А вы?

Одобрительное ворчание.

— Простите, что? - недоуменно спросил Аркрайт.

— Расчехляемся. В сумки самое необходимое - еда, вода, оружие. Пойдём быстрее без всего этого мусора на плечах.

Наёмники скинули с плеч рюкзаки. Тщательно упакованная добыча полетела в стороны, каменные артефакты некрасиво покатились в болотную воду.

— Прекратите! Немедленно! - пыжился Аркрайт, - у нас контракт! Вы подписались обеспечить транспортировку и защиту на всём протяжении экспедиции! На всём! Протяжении!

— Пардон, профессор, но спасти свою шкуру мне важнее твоей драной экспедиции.

— Вы не получите остаток жалованья!

— В гробу нет карманов.

— Подлецы! Злодеи! - Аркрайт побагровел, - я прослежу, чтобы вас повесили, всех до единого!

— Обязательно проследите, как только выберетесь из болота, - Барбер закинул на плечи основательно полегчавший рюкзак, - Пиллори, захвати вокс. Может пригодиться, если выберемся на возвышенность.

— Стойте! Вы же не можете меня здесь бросить!

— Ни в коем случае, - договорил уже через плечо Барбер, - ждите здесь, мы обязательно пришлём помощь.

Пятеро наёмников оставили исследователя одного на полянке в компании ящиков, палаток, любопытных каменных диковин, окровавленного трупа и красивой коробочки с принадлежностями для бритья.

Улисс наблюдал за ними, скрытый листвой прямо на краю зарослей. Настороже, винтовки в руках, присматриваются к земле перед тем, как сделать шаг. Силки и капканы уже вряд ли помогут, но ничего страшного. Есть и другие, более прямолинейные способы пасти стадо. И, не издав ни звука, Улисс исчез в подлеске.

Барбер никак не мог понять, что за звук. Слишком непонятный, додуматься не получилось бы, даже если от ответа зависела его жизнь. А она, кстати, зависела.

Сначала это был тихий шелест вдали, и наёмник принял его за ветер. Было бы здорово, если бы ветерок нагнал облаков, хотелось прохлады, а то и дождя, чтобы пополнить фляги.

Шелест приближался и нарастал, превращался в далёкий хруст и рокот. Водопад? Посреди равнины? Вряд ли.

Громче. Очень громко. Процессия остановилась, мужчины недоуменно крутили головами. Они более не двигались, но звук становился ближе и ближе.

— Доставайте пушки, братцы, - Барбер в десятый раз за день проверил патроны в револьвере. Вроде сухие, - у нас компания.

Майклс и Штауб надёжные парни. Пиллори нервно царапал винтовку, но в нём Барбер также был уверен. Не подведёт, когда дело дойдёт до дела. А вот Брунел… Может и побежать.

Грохот стоял оглушительный. Через заросли к ним неудержимо ломилось что-то огромное.

— Стреляйте наверняка, - Барбер взвёл курок, - не тратьте пули понапрасну.

Винтовки и револьвер нацелились на заросли в сторону шума. Заросли подрагивали, по воде расходилась мелкая рябь. Барбер всё не мог понять, какой хищник из местных это мог быть. Всё Байу охотится из засады. Откуда здесь взяться чему-то настолько здоровому и готовому к атаке в лоб. Бред. И тут хищник показался.

На долю секунды Барберу показалось, что Аркрайт всё-таки смог вызвать подкрепление, и из леса к ним летел дирижабль. Огромный розовый дирижабль. Дирижабль прыгнул, что выглядело ещё невероятнее для такой гигантской туши на коротеньких лапах. Словно пушечное ядро, масса звериной мощи летела с неудержимой мощью на высоте нескольких футов. Завораживающее зрелище - колоссальных размеров свинья, элегантно вытянувшаяся в полёте. А потом свинья приземлилась, смяв Майклса, словно кувалда консервную банку.

“Должно быть, я всё же подцепил лихорадку”. Мозг Барбера отказывался воспринимать увиденное адекватно. Огромная розовая галлюцинация только что превратила в кашу одного из его людей. На её спине, затейливо увешанной сковородками, подсумками и ремнями, сидела галлюцинация поменьше, зелёного цвета. На голове меньшей галлюцинации бултыхался маллет, а сама она размахивала непонятным подобием пистолета с трубками, как у церковного органа.

— Налетай! - гремлин перестал махать своим орудием и исчез в облаке порохового дыма. Голова Штауба превратилась в облако кровавого тумана. Только что они оба завороженно смотрели на свиной дирижабль, теперь Барбер смотрел один.

Мозг наёмника наконец-то включился. Это не представление. На них напали. Барбер навёл револьвер меж глаз свиньи и выстрелил.

Пуля срикошетила от тяжёлого металлического чайника, на кой-то ляд примотанного ко лбу свиньи, и попала прямо в вокс, брошенный Пиллори. Вокс взорвался, поляна, болото, погибшие, всё исчезло, мир Барбера превратился в жуткий, невыносимо громкий визг помех. Мозги трепыхались в такт шуму, в глазах двоилось, реальность горела и вертелась юлой, и Барбер горел и вертелся вместе с ней. Потом всё стихло. Относительная тишина Байу блаженно пала на мир, нежно шелестела листва, приятно попукивали болотные газы.

Окончательно выгоревший вокс всё также стоял в рюкзаке. Рядом, лицом вниз, лежал Пиллори. Вытекшая из ушей кровь образовала вокруг головы наёмника тёмную лужу. Мёртв. Барбер чуть не откусил язык, стоя в десяти шагах. В упор звук оказался смертелен.

Берт, сидевший верхом на Грейси, тоже уставился на прибор.

— Ого! Даже громче нытья Ленни!

Винтовка Брунела лежала рядом с Пиллори. Самого Брунела видно не было, только треск в кустах. Трус.

— Мы пришли за вами, мистер, - раздался голос с другой стороны, - за то, что вы сделали с добрыми людьми Каменного холма.

Барбер был благодарен небольшой передышке. В ушах ещё звенело, за эти секунды можно перевести дыхание. Шанс. Вес револьвера в руке вселял надежду. Он медленно, растягивая драгоценный перерыв, повернулся к говорящему.

Ещё один гремлин. Возрастной, потасканного вида, в мятом цилиндре, похожем на растёртый сигарный окурок. В руках гремлин держал лук, с обеих сторон стояли кабаны. Не розовые дирижабли размером с сарай, более привычные мощные секачи.

— Полагаю, слова мне не дадут?

Старый гремлин медленно помотал головой. Барбер не был удивлён. Наверняка старик побывал в той деревне и увидел, что с ней сотворили люди. Шанса на прощение у Барбера не было, ситуация его не удивляла, и жалеть о произошедшем он не собирался. Он вообще ни жалел ни о чём из того, что сделал ради денег. Или собственного удовольствия. Похоже, конец уже близок. Вот тут, посреди Байу, спасибо одному напыщенному идиоту, решившему, что будет очень классно прогуляться по болотам в поиске каких-то замшелых развалин. Хотя бы заберу старика с собой.

Улисс понял намерения Барбера и потянул тетиву, но наемник был быстрее. Одним движением, как в деревне неделю назад, Барбер поднял револьвер, взвёл курок и прицелился гремлину в грудь. Вспышка. Револьвер исчез из вида, вместе с рукой. Барбер тупо уставился на обрубок предплечья, затем на огромного пса, хрустящего его конечностью, как галетой.

— О, - только и смог ошеломленно выпалить Барбер. Пёс закончил грызть уже не его пальцы и поднял взгляд на наёмника. Ошеломительно голубые, как сапфиры, глаза, и в них плескался гнев.

Найти заводилу похода было несложно. Он развлекался попытками тащить через болото набитый чем-то тяжеленный ящик. Про беглеца Улисс уже забыл, он единожды услышал всплески среди топота ног. Улисс достаточно хорошо знал жизнь в Байу, чтобы отличить нападение сомов от случайных бульков.

Заводила бойцом не выглядел. Слишком гладкое лицо, слишком нарядная одежда, слишком угрюмые мозоли на руках, не привыкших к переноске тяжестей.

— Довольно, бросайте ящик, - обратился к нему Улисс, когда кабаны взяли человека в кольцо, - что бы там ни было, это не ваше.

Мужчина выпрямился, поправил одежду и шляпу. Отвергает опасность. Храбрец, или идиот.

— Моё имя Кристофер Сен-Джон Аркрайт, - начал храбрец, - учёный, здесь по заданию Общества Исследователей. И я уверяю, вы пожалеете о дне, когда вмешались в мою работу. У меня могущественные друзья.

— У меня тоже, - заметил Улисс, погладив Пенелопу, слизывавшую кровь с морды. Собака была достаточно умной и редко спускалась до насилия, но попытку застрелить хозяина приняла очень близко к своему собачьему сердцу. Наёмник молил о стреле, пока ещё был жив.

Аркрайт побледнел от вида Пенелопы, но красоваться не закончил.

— Не рассчитываю, что вы сможете всё понять, но поверьте, это крайне, совершенно необходимо, чтоб я вернулся в Малифо с этими экспонатами.

— Ого! - присвистнул Берт, вертясь на спине Грейси, - Чур штанцы мои!

— Будь добр, - отвлёкся на него Улисс, - сходи подбери эту вопящую искрящую приспособу.

Затем он снова повернулся к Аркрайту в штанцах.

— Всё из-за этого? Какой-то ящик, который вы нашли посреди обломков?

— Э-это в-величайшая находка во всей моей карьере, сэр! Всё, что случилось в деревне, не моя вина! Меня вовсе там не было! Во всём виноваты наёмники! Они должны были охранять экспедицию. Эти идиоты сказали, что всё произошло в порядке самозащиты. Пожалуйста, не убивайте меня.

Улисс вскипел.

— И малыши? - рявкнул он, - Малыши тоже самозащита?

Впервые Аркрайту было нечего сказать.

— Тридцать с чем-то человек, мертвы. Сгинули заради вашей коробки. Крохи, целая стайка ребятни, видели по одной-две весны за свои крохотные жизни. Мертвы. Всё ради вашей коробки.

— Это… Нет… Я не хотел…

— Знайте вот что, мистер. Вот что. Сейчас вы умрёте. Потом я возьму эту коробку и отнесу обратно в Каменный холм, где ей и место. Знайте, что всё это было зря. Надежды - зря. Усилия - зря. Все ваши мучения и страдания - зря. Всё. Зря.

— Вы не можете убить меня! - до Аркрайта и его штанцов стало доходить, к чему всё идёт.

— Я под защитой Общества! - нагло и отчаянно врал он своей выдающейся челюстью.

— Вы не можете!

— Я и не собираюсь, - пожал плечами Улисс, - они разберутся.

И по команде погонщика кольцо кабанов сжалось вокруг бедного исследователя. Какое-то время Улисс наблюдал за происходящим, но очень быстро потерял интерес.

— Прям собираешься тащить это обратно на ферму? - Берт кивнул в сторону испорченного вокса, примотанного к боку Грейси.

— Слышал голодных свиней поутру? Теперь это будет оружием.

— Ну и идейки у тебя, старик, просто страх.

Обратно на ферму гремлины потащили практически всё, не только ящики с добычей почившего Аркрайта, от одного вида которой Пенелопа начинала рычать, а у Улисса падало настроение. Палатки, верёвки, пустые фляги, оружие, набор для бритья в красивой коробочке, даже запасные носки. Никогда не знаешь, что пригодится в болотах Байу.

В плохо освещённой комнате за длинным плоским столом сидели два человека. Широкоплечий мужчина в отменно скроенном костюме взял перо и медленно провёл им через последнюю неперечёркнутую надпись. “Кристофер Аркрайт”.

— Три попытки. Три неудачи, - звуки голоса подхватывало эхо, - хотя последний прилично продвинулся. Попробуем четвёртый раз?

— Нет необходимости, - ответила пожилая женщина с острыми чертами лица, - если кидать идиотов в яму одного за другим, рано или поздно яма наполнится.

Она принялась неспешно отбивать дробь по столу.

— Нет, нам нужен более… деликатный подход. Так следовало поступить с артефактом сразу же. Вы знаете, что делать.

— Да, - согласился мужчина, поднялся из-за стола и покинул комнату, оставив женщину наедине со своими мыслями.

Автор перевода — Роман Самойлов