Пятнадцатью минутами позже Альвин вошел во внутренний двор и обнаружил Джасинду и Маттиаса, тепло общающихся за стеклянным столиком у зарослей миниатюрных фруктовых деревьев. Маттиас держал руку Джасинды в своей. Он откинулся назад и заметил подошедшего Альвина.

Когда слуги принесли чай и отбыли, Альвин сел и обратил свое внимание на Джасинду. — Ответил ли герр Штебен на ваши вопросы, комтесса?

Джасинда улыбнулась и осторожно опустила в чашку кубик сахара. — Это была весьма разъясняющая положение дел беседа. Представьте мое удивление, когда оказалось, что Совет Минервы – это кукловод, дергающий Гильдию за ниточки из-за закрытых дверей.

Уголком глаза Альвин заметил, что Маттиас напряженно заерзал в кресле. Снова молодая испанка поставила его в неловкое положение. — Это… лишь одна точка зрения. Если комтесса… — Здесь нет ничего ужасного или преступного, - прервал его Маттиас. - Кто-то должен править.

Джасинда нагнулась, положила локти на стол и опустила подбородок на ладони. — Пожалуй, этот момент меня смущает, Маттиас. С самого детства мои учителя говорили, что Гильдией правит Магистр. А теперь вы утверждаете, что решения в Гильдии принимает шайка аристократов, банкиров и магов, - она нахмурилась, - это всё так запутано.

Маттиас переводил взгляд с Джасинды на Альвина и обратно, будто пытаясь понять, не издевается ли над ним юная графиня. — Что ж, - буркнул он, - людям нужен глава, на кого будут смотреть, в кого будут верить. Герой, ведущий их в эти темные времена.

Джасинда моргнула в притворном удивлении.

— Ого, - она откинулась и прижала нежную руку к груди. - Об этом мы будем говорить сегодня? Мы что, решили перестать быть злодеями?

Ее голос превратился в обеспокоенный шепот, когда она снова нагнулась.

— Вы остальным-то сказали?

— Может, другого чаю? – Альвин ринулся вперед, стараясь физически вклиниться между двумя членами совета. – Этот чуть крепче, чем я привык…

Банкиру было не до него. Его кресло царапнуло плиты, когда он вскочил на пятки и вытянулся, его обхватившие столешницу пальцы побелели. Они образовали примечательный контраст с его лицом, наливающимся злобным оттенком красного.

— Слушай, ты, неблагодарная шавка! Когда мир стоял на грани уничтожения, именно Гильдия взялась за дело, положила конец войне и установила век мира!

— Мира? – Джасинда опешила и недоуменно уставилась на него. – А как насчет резни в Индии? Погромов в России? Растаптывания Швеции?

Маттиас грохнул кулаком по столу, отчего чайник и чашки подпрыгнули.

— Мы дали миру порядок!

Джасинда еще секунду пялилась на Маттиаса, а затем обратила свое внимании на чай.

— Этим утром газеты встречали нас фотографиями горящего Лондона. Вторые страницы полнились историями о последних бойнях в России и затянувшемся Боксерском восстании в Трех Королевствах. Неделю назад они талдычили о землетрясении и чудовищах, стерших с карт Сан-Франциско.

Она поднесла чашку к губам, сделала медленный глоток и затем бросила взгляд на разъяренного банкира.

— И ладно бы, если бы Гильдия состоялась как хороший Темный Властелин, но…

Губы банкира разошлись, показав зубы, он замахнулся, будто намереваясь ударить даму. В последний миг он вспомни, где находится, и медленно опустил руку на стол. Он открыл было рот, будто хотел что-о сказать, но передумал, просто схватил свою шляпу и потопал прочь.

Альвин выждал, пока Маттиас не покинет пределы слышимости, и произнес:

— Отлично прошло.

Она же встряхнулась, откинулась в кресле и перекрестила на груди руки.

— Одна из прерогатив аристократии – говорить то, что хочешь, там, где хочешь. А если ему нужна женщина без мнения, сходил бы в пивную или бордель. Что примерно одно и то же, насколько я знаю немцев.

— Не знаю, - вздохнул Альвин, качая головой. – Можно получить назад мое обручальное кольцо?

Джасинда улыбнулась и протянула ему руку.

— Как вам кажется, оно на мне смотрится? Может, оставите его мне как знак внимания?

Альвин весело фыркнул. Он взял ее за руку и медленно стянул кольцо с ее пальца, которым она игриво потрясла на прощание. Когда кольцо вернулось к владельцу, Альвин оценивающе взглянул на Джасинду.

— Могу ли я задать личный вопрос, комтесса?

Она протянула руку, схватила его чашку и наклонила перед собой.

— Хотите, чтобы я прочитала ваше будущее по чаинкам? Я в этом довольно хороша.

Он долго смотрел на нее и, наконец, прошептал:

— Вы же не настоящая аристократка, ведь так?

Вместо протеста против обвинения Джасинда лишь шире ухмыльнулась.

— А я не скажу, - подмигнула она.

Постепенно члены Совета Минервы просачивались в зал собрания, и Джасинда не стала исключением. Бок о бок с ней до сих пор шел Альвин, скорее уже из чувства долга, чем по желанию: по крайней мере так он мог попытаться направить ее поведение в менее разрушительное русло.

Альвин был в покоях совета несколько раз, но до сих пор притормаживал на входе в комнату. То, как замедлилась походка Джасинды, подсказало ему, что и она поражена декором зала. Он был построен как амфитеатр, со столами из красного дерева, расположенными полукругом вокруг центрального помоста. На этом возвышении стояла высокая кафедра, похожая на ту, которую используют судьи на заседаниях, а ступени и пол были окутаны толстым малиновым ковром.

Но что больше всего впечатляла в этой комнате, так это знак Гильдии в виде головы барана на стене за кафедрой. Он занимал почти всю стену и мерцал тысячью слабыми красными огоньками, наполняя зал мрачным светом.

Когда дар речи вернулся к Джасинде, она смогла издать лишь шепот.

— Это… камни душ? – ее ладонь сжала его руку, на сей раз в страхе.

Его собственный голос был немногим громче.

— Да. Пять тысяч, семь сотен и девяносто семь камней. По одному за каждый день Войн черного пороха.

— И они… заряжены?

Альвин кивнул.

— Да. Некоторые волшебники заявляют, что необычный красный цвет свечения означает, что заключенные в них души верны целям Гильдии, но мой знакомый маг-служка клянется, что это просто алхимическое окрашивание. Не то чтобы это было важно.

— Нет, пожалуй, нет, - пробормотала Джасинда, пялясь на знак. – Теперь я понимаю, почему господин Штебен столь страстно защищал Совет. Сложно долго сидеть перед этим символом и не проникнуться.

Альвин аккуратно направил комтессу в сторону, чтобы не блокировать проход другим членам Совета.

— Кстати, будет весьма мудро с вашей стороны сесть, комтесса.

— Да, конечно… - Джасинда еще какое-то время таращилась на мерцающий символ, пока не смогла отвести взгляд. – Мне надлежит сесть где-то конкретно?

— Члены благородных семей сидят слева, - ответил он, проводя ее к незанятому столу. Они получили в спины несколько смущенных и настороженных взглядов от других членов собрания вокруг, и Альвин не сомневался, что по окончанию собрания Джасинда будет завалена вопросами о своей персоне и родословной. Он подозревал, что на нее не накинулись немедленно, во-первых, из-за его добавляющего солидности присутствия, и во-вторых, из-за нежелания аристократов проявить разобщенность перед двумя другими фракциями.

Когда последние опоздавшие заняли места, худая женщина в красно-серой гильдейской форме пересекла зал и устроилась на центральном помосте. Ее волосы были чуть более седыми, чем на пропагандистских плакатах, виденных Альвином, да и вокруг глаз и рта было больше морщинок, но Магистр узнавалась мгновенно. Как было известно большей части человечества – и большей части гильдейцев – Магистр контролировала самую могущественную организацию в мире. На взгляд Альвина, она выглядела нервничающей.

Чернокожий старик напротив встал и поднял посох, привлекая к себе внимание.

— Мадам Магистр, - произнес он нараспев низким голосом с едва слышным бостонским акцентом – прошел уже месяц, а Совет всё еще не получил обновленной информации о состоянии дел после падения Лондона.

Магистр наклонилась в его сторону, но заговорила так, чтобы слышали все в комнате.

— Лорд Фостер, со всем уважением, надлежащие протоколы…

— Надлежащие протоколы? – подала голос маркиза де Амберт, француженка, сидящая за Альвином. – Каковы надлежащие протоколы для падающих с неба чудищ, Мадам Магистр?

Всё больше протестов и обвинений обретали голос. Одни члены Совета наклонялись в креслах, другие вскакивали, чтобы им было удобнее бросать главе своей организации обвинения и ругательства. Даже Джасинда пришла в возбуждение, она подскочила и начала выкрикивать «Дрянь, дрянь, дрянь!», пока Альвин не схватил ее за руку и не утянул обратно на сидение.

— Тише, тише! – Магистр встала и подняла руки в попытке утихомирить членов Совета. – Мы просто ждем итогов суда над Командующей Трэйс, прежде чем…

Остаток ее фразы потонул в шуме толпы, и со вздохом Магистр опустилась обратно в кресло.

Джасинда наклонилась к Альвину, но вынуждена была повысить голос.

— Так все собрания проходят?

— Обычно ора поменьше. Но… Лондон… - он пожал плечами.

Продолжение по ссылке.

Автор перевода - Никита Шевцов