Говорили, что виденное мной невозможно. Своим правосудием затыкали мне рот; твердили, что он никогда не придет и Земля никогда не сгорит. Но высокомерные были обмануты, ибо Он уже в каждом из нас. Для него и его последователей мы – просто топливо. Всё так, но без нас его пламя может никогда не разгореться. Через нас его мир обновится, а через него мы станем тем, чем нам предначертано стать.

Вступая в армию Королевской Империи полевым медиком, Вильям дал клятву пройти с полком через ад. После девяти месяцев патрулирования обширного участка между Кабулом и Исламабадом в жалкой попытке выследить шныряющих агентов Царя он рассматривал свое обещание как более чем исполненное.

Бассейн Инда, как будто обидевшегося на наглое вторжение нежелательных гостей, казалось, намеревался остановить продвижение армии. Ужасающей жары, удушающих пыльных бурь и бесконечных просторов пересеченной местности, слишком трудной для лошадей или вьючных мулов, было достаточно, чтобы захватить любого человека. И что еще хуже, болезни и усталость разили тех, кто не уступал стихии.

Пределы медицинских познаний Вильяма подвергались проверке каждый день, когда пехотинцы подцепляли в стоячей воду упрямых паразитов или ломали конечности о смещающиеся выступы горных переходов. Даже эти жестокие гамбиты породы волновали их мало. Какой бы враждебной она не была, неустойчивость бесплодной земли была мелочью по сравнению с неумолимой подозрительностью ее жителей.

По непонятным для Вильяма причинам войска Царя принимались куда как мягче. Его бесило, что фунт стерлинга отвергается на деревенском базаре там, где среди мелочи валяется случайная серебряная монета с оттесненным Санкт-Петербургом. Такой фаворитизм делал любую деревню потенциальным местом засады и выкручивал нервы как солдат, так и местных, за всякие пределы. Вильям слышал слухи, что войска Царя знались с запретными искусствами, объявленными Королем вне закона… но какой же ценой их остановили в тысячах миль от Британии?

Еще юношей в Итоне Вильям узнал, как поход Александра Великого остановился именно в этих песках. Устав от климата и местных, войска Александра подняли мятеж против командира, которого до того почитали как бога. Затем молодой доктор наивно задумывался, каково было бы исследовать земли, которые остановили даже человека, якобы заплакавшего, когда не осталось мира, что можно было бы завоевать.

Теперь он знал.

В Большой игре не было победителя; интриги и уловки живущих на границе и сражающихся за власть и отечество были ничем иным, как тщательно продуманной фикцией. Для него было загадкой, почему генералы не хотели просто уступить этот бесплодный пейзаж Царю и покончить со всем.

Даже увядающей красоты мерцающих звезд, проглядывающих через полог его палатки, было недостаточно, чтобы утешить Вильяма, когда он проснулся на восходе солнца для еще одного тяжелого дня на границе. Снаружи была какая-то суматоха; возможно, ранние пташки уже получали донесения от разведчиков.

— Доктор!

Пара грубых рук внезапно вытряхнула Вильяма из ступора. Его глаза распахнулись.

— Доктор, пожалуйста, это срочно. Вставайте! ВСТАВАЙТЕ!!!

Он распознал голос молодого капитана Тибальта. Вильям подхватил очки и выполз из спального мешка. Что-то явно было не так. Он одернул дерринджер под мышкой и проверил нож, спрятанный в правом ботинке.

— Чего тебе, Тибальт? Ты что-то видел в дозоре? Кто-то ранен?

— Один из наших, из другого полка в пустыне – он мертв, сэр. Множественные рваные раны, а еще… - голос разведчика заглох, будто он хотел сказать еще что-то, но спохватился.

— О чем ты умалчиваешь? – Вильям мгновенно встревожился и нервно вперился в него.

— Вам лучше самому посмотреть, доктор. Я не… - солдат позеленел.

Вильям прошел мимо Тибальта и зашагал в пустыню, держа одной рукой оружие, а другой - медицинскую сумку. Угольки ночного костра все еще горели. Лошади разведчиков ржали и отворачивались от гнилостного дыма; они тоже чувствовали суматоху. Мужчины сгрудились вокруг ватного одеяла, залитого кровью. На нем лежал мужчина в коричневой форме Королевской армии, но знаки другого соединения на лацканах были слишком изорваны, чтобы правильно его идентифицировать. Его покрытое синяками лицо было опухшим и залитым кровью, как запекшейся, так и свежей.

Вильям почти уронил свою сумку от ужаса- левый глаз мужчины был выдавлен.

Движимый мрачным любопытством, доктор приблизился. Он тут же пожалел об этом, когда понял, что из рук мужчины вытекло не меньше крови, чем из его лица. Дыры размером с монету были проделаны по центру обеих его ладоней.

— Что за дерьмо? – поперхнулся Вильям, вопросительно уставившись на Тибальта и его разведчиков. – Где вы его нашли?

— Мы возвращались с проверки периметра, - пояснил Тибальт сквозь стиснутые зубы. – Вдалеке виднелся всадник. Мы приказали ему назваться, но он не ответил, упал с лошади. Мы подъехали проверить, и обнаружили его…

Разведчик сглотнул.

— Он был мертвым, доктор, его привязали к седлу как чертову тряпичную куклу! – Он сжал кулаки так, что уже бледные костяшки стали белоснежными. – Это всё дикари… или люди Царя. Это послание нам! – Глаза Тибальта были распахнуты, его взгляд метался по телу, пока он мог вынести этот вид. – Нужно сворачивать лагерь, пока они не нашли и нас!

Когда Вильям наклонился проверить пульс, холодный утренний воздух пронзило хриплое дыхание и затем леденящий душу крик. Разведчики содрогнулись, Вильям застыл в ужасе с протянутой рукой.

Мужчина был жив.

Бредя от боли и непонимания, он схватился за пустую глазницу багровыми пальцами и снова закричал, когда заметил дыры в ладонях оставшимся глазом.

Тибальт выругался, остальные разведчики тупо уставились друг на друга, широко распахнув глаза от страха.

— Да не стойте столбом! – Рявкнул Вильям. – Принесите бинты и кипяченую воду!

Он быстро достал из недр своей сумки опийную настойку и начал заливать его в глотку незнакомца. Оставшийся глаз пациента закатился.

— Мы его теряем! Тибальт, не тормози, - он поманил разведчика, - соберись и держи его, черт возьми, а то он себя поранит!

Он достал кожаный ремешок и ловко всунул в распахнувшийся рот мужчины. Промедли Вильям хоть секунду, бедняга откусил бы себе язык.

Следующие несколько часов прошли как в тумане. Страшась, что их положение было скомпрометировано, но не способные свернуть лагерь, не бросив раненого, люди закрепились на дюнах, а доктор начал работать, очищая каждую рану и молясь, чтобы этот месяц в аду стал для него последним.

После видения мне никто не верил. Я не мог никого винить, потому что даже меня не убедило то, что я видел. Я провел несколько месяцев в одиночестве в своем кабинете, размышляя о Его мерцающем пламени. Я мог бы счесть себя сумасшедшим, если бы Он не разговаривал со мной напрямую в эти тревожные дни.

Куда ушла боль? Раньше она была ослепляюще сильной - настолько невыносимой, что он потерял сознание.

Ослепляюще сильной… С глазами было что-то странное. Свой нос он видел как туманное пятнышко в нижнем левом краю поля зрения. Его левый глаз опух. Он оцепенел, он попытался моргнуть и тревожно заерзал, так как вид не изменился. Он поднял забинтованные ладони и почувствовал, как натянулась марля на лице и черепе. Этот шок был почти сильнее предыдущего приступа.

— Проснулся, солдат, - голос был натянут почище бинтов. Говорившего он не видел.

— Где… где ты?

— Мои извинения. Следовало догадаться, что с этого угла меня не видно, - после странного вздоха и звука шаркающих шагов справа показался молодой человек в потемневшей военной форме. Белая нарукавная повязка с красным крестом изобличала в нем полевого хирурга, а блестящие медали на груди показывали, что их владелец был знаком и с рукопашной, и с отдачей приказов. – Ты помнишь свое имя?

Пришлось задуматься. Ноющие руки и лицо делали сосредоточение трудным.

— Фентон… Фентон Брамс, шестой полк, Афганские Фузилеры! Как я здесь оказался? И где, черт побери, «здесь»?

— Что ж, Фентон Брамс, - сказал, поморщившись, Вильям. – Для начала – тебе очень повезло выжить. Я – доктор Вильям Брайант. Я исполняю обязанности командира над седьмым полком, пока мое начальство не вернется с осады Пешавара. Ты – в полевом госпитале между Исламабадом и Кабулом.

Доктор посмотрел на него вопросительно.

— Кажется, твою часть отправили дальше на север, к узбекам. Как ты очутился так далеко от нее?

Страх прошмыгнул в кишках Брамса. Он не помнил. Он что, бросил своих людей? Нет. Он ни за что бы не оставил их. Все воспоминания были как в тумане. Брамс задумчиво покачал головой.

— Честно, не знаю. Увы, доктор.

Вильям адресовал ему подбадривающую улыбку.

— Всё нормально. Краткосрочную и даже долгосрочную память может отшибить после серьезной травмы, а у тебя та еще рана в голове, - он взял блокнот и начал что-то яростно царапать.

— «Серьезной травмы»? – Брамс посмотрел на запеленатые ладони и почувствовал тяжесть своего черепа. – Что со мной, черт возьми, случилось? Почему я боли не чувствую?

— Опиум, - тут же ответил Вильям с нехарактерным для себя смешком, достав из кармана рубашки и покрутив между пальцами флакончик с молочной жидкостью. – Есть кое-что, на что годно это проклятое захолустье - тут время от времени попадаются маковые поля.

Его ухмылка исчезла.

— У тебя были жуткие ранения на ладонях, тебе выдрали левый глаз, а череп раздробили. Плюс учти опасное обезвоживание.

Сердце Брамса замерло. Левый глаз исчез. Дыры в ладонях. Теперь он чувствовал их пульсацию теперь даже под слабым наркозом.

Вильям нагнулся и с удивительной заботой положил руку на плечо Брамса.

— Я понимаю, что осознать это сложно, но знай, что раны более не угрожают твоей жизни. Следы крови на твоих ладонях и лице говорит мне, что эти травмы были получены до удара по голове. Наверное, это небольшое утешение, но всё же: кто бы ни напал на тебя, он хотел заставить тебя страдать, но облажался с добиванием.

В этот момент в палатку неловко просочился еще один мужчина. Брамс заметил что вновь прибывший не смотрел на него прямо, но кидал многочисленные взгляды искоса.

— А, Тибальт, - с теплотой сказал Вильям, - отлично. Ты как раз вовремя, чтобы познакомиться с Фентоном Брамсом из шестого полка. У него всё же есть имя! Хорошо, что ты нашел его.

Он похлопал Тибальта по плечу, но тот не выглядел успокоившимся.

— То есть он жив, доктор? – нервно пробормотал Тибальт. – Он сказал, что с ним случилось?

Брамс почуял непонятную враждебность.

— Нет, - ответил Вильям с различимым раздражением. – У него повреждена краткосрочная память, но хотя бы себя он помнит. В тумане лишь последний день. Не уверен, вернется ли он. Я позвал тебя, так как надеялся, что ты объяснишь лейтенанту Брамсу, как его нашли. Брамс, - он мотнул головой в сторону Тибальта, - это один из капитанов нашей разведки, Тибальт Вирр. Он нашел тебя в пустыне. Ты обязан ему жизнью.

Брамс ничего не ответил. В пустыне? Одного? В этом не было никакого смысла.

— Ты был привязан к лошади, брошенной в пустоши, - грубо ответил Тибальт, - без сознания, а еще не было глаза… - Он сделал паузу, многозначительно глядя в сторону, кашлянул и собрался с силами. - У тебя были дыры в руках; мы полагали, что тебя схватили, чтобы запытать, местные, или, может быть, подданные Царя для своих ритуалов, и отправили обратно в пустыню в качестве предупреждения.

Тибальт сглотнут, будто ему было физически больно.

— Так бывает, - заметил он, яростно сжав кулаки и обменявшись с Вильямом говорящими взглядами. – Чертовы монстры. Они хотели, чтобы мы нашли тело. Я покарал кучу этих ублюдков, что свежевали наших парней как котят или вбивали им гвозди в ладони. Они достойны лишь пули в основание черепа.

Он сплюнул на пол.

— Говорю вам, доктор, нечего нам тут делать. Царь… если слухи про его людей правдивы… и еще местные! Они не хотят нашего присутствия, и судя по тому, что я видел, нам от них тоже ничего не надо.

Доктор поднял брови.

-— ы это много раз говорил и мне, и всему своему отряду, капитан. Я-то согласен, но не мне решать. Царь должен быть остановлен.

Тибальт тоже поднял брови.

— Вы же не отметаете слухи? Что Царь может поднимать мертвецов, как это бывает в Малифо?

Брови Вильяма поползли еще выше.

— Не знаю. Я – человек науки, и магию оставляют тем, кто обучен в ней разбираться.

Тибальт положил руку на запястье Брамса, хотя в этом жесте, казалось, не хватало искренности Вильяма. Брамс поморщился.

— Говорю же, я уже видел такие пытки. – Он посмотрел Брамсу прямо в глаз. – Ты помнишь хоть что-то о произошедшем с тобой? Тебя схватили и допрашивали, или того хуже, использовали в ритуале? Что ты им сказал? - Он начал трясти Брамса с новой энергией, что противоречило его прежней осторожности. – Ну? Ты выдал им позиции полка? Выдал?!

— Довольно, Тибальт! – рявкнул Вильям, - С тех пор, как ты нашел его, прошло уже двенадцать часов. Если бы он выдал позиции полка, нас бы уже атаковали. Второй и третий точно в безопасности. Мы ждем рапортов от прочих, но будь они в опасности, мы бы уже знали. – Он покосился на Брамса, который хранил молчание. – Прости, Тибальт руководствуется соображениями нашей безопасности.

Разведчик глубоко вздохнул.

— Прошу прощения, Вилл. Я забылся. – Он злобно покосился на Брамса.

— Отдохни, парень. Тебе это нужно.

Брамса постепенно охватил стыд: воспоминания пропали, но чувство вины осталось. Несмотря на подготовку, на гордость, его схватили. Дыры в руках были тому доказательством. Он отдал все Королевской Империи - свою молодость, свою карьеру, а теперь и свое тело - но теперь, по крайней мере, для разведчика, он станет изгоем за поражение, которое даже не мог вспомнить. Кровь смоется, его руки и череп восстановятся. Боль поражения никогда не исчезнет.

Брамсу оставалось только закрыть глаза и отдаться тьме.

Продолжение по ссылке.

Автор перевода - Никита Шевцов