Немногочисленные выжившие – Эдмонтон, Гринвэй, Хэттон, Клиффорд и Пальфрейман, а также Барбет и оставшийся навигатор Мария – медленно пробирались по разрушенным улицам Лондона под регулярно доносящиеся сквозь туман отзвуки отдаленных криков и выстрелов.

Барбет жестом приказала остановиться, когда они достигли Лудгейтовского Цирка и Имперского морского банка. Из тумана они еще не выбрались, но он стал менее густым. Они обменялись ухмылками под грохот и скрежет орудий воздушных судов над головами. Несмотря на тяжесть битвы, Империя не сдавала небо над Лондоном.

Эдмонтон заметил следы ног, прошедших по глинистому илу у подножия банковских ступеней; они петляли и кружили, но в целом вели к Флит Стрит. Он встал на колено, чтобы осмотреть их тщательнее: следы были свежими, пусть и заполненными водой, но с четкими очертаниями.

-Человеческие, - заключил он, оглядывая отпечатки. – Крупная группа выживших. Мы должны найти ее прежде, чем…

-Лучше не надо, капитан. – Барбет ткнула своим сапогом на один из следов. – Видите, как они шли? Похоже на Сломленных. Психи ненормальные.

-Сломленные? – Эдмонтон поднялся. – Что вы имеете в виду?

Барбет тряхнула головой:

-Это побочное влияние Горящего человека. Чем дольше он торчит в небе, тем больше проникает людям в голову и… меняет их.

Грин схватил Барбет за руку и дернул, повернув лицом к себе.

-Откуда ты это знаешь? Откуда вы вообще что-то знаете об этой хрени в небе?!

-Тише. – Эдмонтон осадил Гринвэя холодным взглядом и снова обратился к Барбет. – Что вам известно о Горящем человеке?

-Немногим больше вашего, пожалуй. Я была на улицах когда, эм, - она повела рукой, - начался бардак. Горящий человек висел над городом недели… и некоторые люди начали вести себя очень странно. Затем в небесах открылись порталы. Сначала из них повалила вода. Затем животные, сперва мертвые, а потом и живые, по всему городу всю ночь напролет. Когда наступил рассвет, их стало намного меньше. Думаю, даже при таком густом тумане день им не по вкусу, они не знают, как жить при свете.

-Ты знаешь больше, чем говоришь, - выпалил Гринвэй, снова дернув ее за руку. – Она маскировалась на реке, помните? Они всё знают о Горящем человеке и его чудовищах, ублюдки. Сержант был прав!

Капрал Клиффорд уставился на Гринвэя и почти прорычал:

-Гринвэй, завали.

-Поймите, сержант сказал, что всё это – делишки Гильдии, она нам мстит за свое изгнание…

-Рядовой Гринвэй, чертов коротышка, ты завалишь свой раззяванный хлебальник и будешь, как приказано, просматривать подходы, ясно?! – выпалил Клиффорд на одной ноте. Гринвэй сглотнул и, наконец, затих и неловко отпустил Барбет. Та закатила глаза.

-Давай еще разок, немного погромче. Вдруг монстры с реки услышат тебя и, наконец, найдут нас. Если меня сожрут раньше вас, тогда вы убедитесь, что я вам не враг?

В стороне Мария издала слабый всхлип. Пальфрейман взглянул на нее, затем снова посмотрел на Барбет.

-Если вы меня простите, мисс Барбет, - начал он, от неожиданности чего все вздрогнули, - возможно, вы могли бы рассказать капитану о том, чем занимались до встречи с нами. – Он передернулся от воспоминания о шипастых панцирях в реке, его голос от переживаний стал тоньше. – Что-нибудь от того, кто уже пережил в городе ночь, могло бы нам помочь.

Напряжение частично спало.

-Я думала забраться повыше, - ответила Барбет, - на рассвете мы заметили, что твари не жалуют солнце.

-Искали нору, в которой можно было бы залечь? Разумно, - одобрил Эдмонтон. – Вот зачем вам был нужен мост.

-Пока вы не вмазались в него на дирижабле, - ответила Барбет. – Теперь я надеюсь добраться с вами до собора. Ваша цель – моля цель. Мы не проживем дольше, если будем спорить, кто больший молодец, Британия или Гильдия.

-Лучше и не скажешь, - Эдмонтон указал на дорогу. – Тогда продолжим путь к собору? Клиффорд, высматривайте этих Сломленных.

Они покинули берег через двадцать минут, высматривая движения в рассеивающемся тумане. Первыми шли Гринвэй и Хэттон, Эдмонтон и Барбет отставали на несколько шагов, а затем шли Пальфрейман и Мария. Молодой навигатор категорически отказался оставаться позади, а Мария сняла с пояса крюк и так нервно его сжимала, что аж костяшки побелели. Капрал Клиффорд шел в тылу, наблюдая за улицей позади них, время от времени поглядывая вперед, чтобы увидеть, как Эдмонтон и Барбет ведут тихую беседу на ходу. Он также видел сводящие с ума небольшие движения на периферии зрения, но когда он сосредоточивался, всё исчезало.

Нервы, сказал он себе. Просто нервы. Он снова оглянулся и пошел дальше.

-Это было… нереально, - Барбет говорила тихим шепотом, как раз достаточным, чтобы слышал Эдмонтон. – Потоки воды из ниоткуда, разнесенные улицы, кучи трупов. Я вытащила Марко и Марию из разрушенного здания. Вытащила из развалин в более безопасное место. Так мы сперва думали, - она помрачнела. – В воде были виденные вами твари. Мы убивали их, они – нас, там и тут, в одном месте, в другом, в темноте, в забытье. Куда бы мы не двинулись, они нас находили.

-Бормочущие орды, - бросил Эдмонтон, и она приподняла бровь. Он объяснил:

-Так командование называет их по радио.

-Неплохое имечко, - согласилась она. – Они были повсюду. Одни походили на животных, другие же были… неописуемы. В воздухе и в воде. Когда мы нашли судно, нас осталась горстка.

-То, на котором вы встретили нас?

-Нет, нет, пароход, океанический лайнер, застрявший между двух зданий на берегу. Мы укрылись там на ночь вместе с командой и остальными.

-Вам повезло на него наткнуться, - заметил Эдмонтон, на что Барбет покачала головой.

-Они хотели, чтобы их нашли. Они зажгли все огни и всю ночь гудели трубой. Понятно было, что это привлечет зверье, но они хотели, чтобы выжившие знали, куда им идти. Когда мы покинули корабль утром, он еще стоял. Мужественные люди. А утром Мария потеряла своего брата, - с грустью сказа Джина.

Она смолкла, заметив, что Мария дернулась, услышав упоминание своего имени, затем продолжила уже тише:

-Она попросила меня покинуть тот пароход и пойти вместе с ней на поиски брата. И когда мы его нашли, мы, - на секунду ее голос дрогнул, - ну, мы увидели дирижабли, затем была стрельба, и мы наткнулись на вас.

-Ее брат был жив?

-Так точно, капитан. Ее брат Марко умер в той засаде. Мужчина на лодке.

Эдмонтон на миг позволил векам сомкнуться.

-Господи, бедная женщина.

-Я в порядке, - голос Марии дрожал на полпути от шепота к выкрику, будто ей хватило обсуждений это парочки. – Всё… всё в порядке.

Эдмонтон обернулся к Марии и кивнул ей в попытке выразить свое сочувствие. Лицо Барбет выражало беспокойство, и она еще понизила тон:

-Не думаю, что она в порядке.

Эдмонтон какое-то время молча смотрел на Марию.

-Она будет в порядке, Барбет. Она – британка.

После этой сентенции все шли в молчании до самого подъема улицы. Собор был уже недалеко.

-Почему вы идете к собору Святого Павла? – спросила неожиданно Барбет.

-Я видел его с воздуха утром, - ответил Эдмонтон. – За мгновение до того, как что-то уничтожило корабли. Не знаю, что именно я видел, но убедился, что Бормочущие орды – не единственная напасть, наводнившая город. Если нечто нечестивое поселилось там, я должен его прикончить. Если при этом Лондону станет легче вырваться из этого кошмара – тем лучше.

-Важное место, - подтвердила она, еще понизив голос. – Сломленные собираются в определенных точках в городе. Я их заприметила еще до начала кавардака. Гайд Парк. Вестминстер, там, где мост подводит к банку. Угол улицы в бюро Хакни, как будто самый обычный, но они толпились на нем и глядели в небо. То же и с собором. Даже когда в воздухе начали открываться малые порталы, они не реагировали.

-Кто - они, мисс Барбет?

-Как я и сказала, - она перешла на шепот и указала на холм, - Сломленные.

-Одиннадцать! — закричала степенная женщина в шотландке, заметив, что они поднимаются на холм. - Одиннадцать верно, одиннадцать верно, одиннадцать стоит на месте, и всё ломается, всё ломается!

-Я видел лица,- сказал дрожащий позади нее молодой священник, - но лица не горели, значит, весы качнулись.

-Я не могу прикоснуться к нему! — завопил рядом с ним бородатый мужчина в сером костюме. — Почему я не могу прикоснуться к нему?!

Они уставились на безумцев на холме, пытаясь понять их численность. Их были десятки, все кричали и воздевали руки к небу, а Горящий Человек парил высоко над головами, как яркая звезда, приколотая к небу.

-Вверх по холму идут люди Короля! — сказала коренастая рыжеволосая женщина.

-И женщина с бараном на сердце! – прокудахтал мужчина в деловом костюме, в пенсне которого отражались синеватые отблески ниоткуда. Мало по малу члены сборища начали спускаться с холма, потрясая грубыми окровавленными орудиями в грязных руках.

Капитан, - капрал Клиффорнд оторвал взгляда от толпы и покосился на Эдмонтона, - это же подданные Короны. Мы не можем…

Эдмонтон схватил его за руку и швырнул к остальным выжившим.

-К обороне! Это – не наши соотечественники!

Через его монокль и линзу винтовки толпа предстала сияющим легионом бездымного пламени, связанным спутанной сетью из текущего и завихряющегося огня. Он аккуратно прицелился в мужчину в деловом костюме, и спустя мгновение его винтовка дрогнула, а мужчина упал на землю с дырой от пули на месте пенсне.

Остальные последовали примеру Эдмонтона, укрывшись, где придется, и поливая всё огнем. Пусть их пули и разили безумцев, те, кто не получил смертельные ранения в голову или грудь, продолжили ковылять к солдатам, хищно скалясь.

Хэттон ругнулся, загнав в винтовку последнюю обойму:

-Еще идут! Капитан, у нас не хватит патронов их прикончить!

Выстрелы привлекали внимание, и толпа поворачивалась к ним, самые сообразительные культисты брели в их сторону.

-И грешные да мудрые равно будут прокляты! – воззвала молодуха с окровавленными губами.

-Пока Он в небе и горит! – отозвался хор из десятка голосов. Слова будто прорвали плотину из людей, толпа хлынула с холма, в равной мере издавая бессмысленные выкрики и бессловесные завывания.

Эдмонтон уже собирал свою винтовку:

-Клиффорд! С Гринвэем и Марией уведите толпу от собора! Барбет, Хэттон, Пальфрейман, уйдете с ними, но как только сможете – возвращайтесь. Мне нужно, чтобы вы добрались до собора и подманили их проповедника к окну.

Клиффорд козырнул и побежал, увлекая остальных за собой. В их отступлении не было строя и дисциплины – перед толпой у них была только пара секунд форы. Только Барберт задержалась, ее взгляд метался от Эдмонтона к орущим культистам:

-К которому из окон?

Эдмонтон замер у входа в переулок и оглянулся:

-Выберите любое! Я буду импровизировать!

Затем он исчез, и тут же Барбет побежала, догоняя остальных.

Завывающая паства неслась вперед. Некоторые скакали и кричали. Некоторые со всех ног бежали вниз с холма, падали и оказывались, растоптаны собратьями. Барбет удалось нырнуть в переулок, пробежать одну улицу и вернуться на вершину холма. Ее булава проломила паре отставшим культистам черепа, одному за другим, а Хэттон ударил еще одного по ноге винтовкой, прежде чем разбить тому голову прикладом.

Пальфрейман сдуру оглянулся и посмотрел на подножие холма. Он побелел и сделал невольный шаг назад. Культисты догнали Клиффорда, и, хотя было далековато, трудно было не расслышать звуки выстрелов, которыми Клиффорд и Гринвэй встречали нахлынувшую волну безумцев. Когда закончились патроны, для сдерживания толпы в ход пошли приклады и штыки, но это была обреченная затея.

Пальфрейман вздрогнул, когда Хэттон положил ладонь ему на плечо:

-Давай, - пробормотал Хэттон, помогая трясущемуся солдату отвернуться от разворачивающейся картины, - соберись. Вспомни про задание.

Барбет первой вошла в собор, по ее следам шли Хэттон и Пальфрейман. Красивые белые стены были угвазданы краской; со всех сторон на них искоса глазели нелепые изображения Горящего Человека. Он был нарисован то парящим с золотым скипетром над полыхающим городом, то протягивающим руку помощи к отчаявшимся грешникам, корчащимся в муках.

-Скверно, - выдохнул Пальфрейман. Он не был религиозным человеком, но и без того в рисунках было что-то пугающее. Как будто всякую утонченность в них заменили чистой экспрессией.

Барбет жестом приказала ему заткнуться и ткнула пальцем под потолок. Солдаты задрали головы и увидели десятки корчащихся порталов. Свод собора представлял собой дрожащее лоскутное одеяло из межпространственных прорех, чьи границы трепетали при соприкосновении.

Один из порталов вел в обугленную, выжженную древними пожарами пустыню. Даже будучи в сотне футов ниже него они чувствовали, как их омывает угнетающий жар этой далекой земли.

Другой вел в лес, хотя и не такой, который получилось бы спутать с земным. Видно, в том далеком мире была ночь, и время от времени толстый светящийся светлячок размером с кулак Хэттона вылетал из портала, порхал несколько мгновений, а затем удалялся обратно в свой темный дом, очевидно, находя Землю неуютной.

Один портал заслонялся желчно-желтым глазным яблоком с раздвоенным зрачком. Око лихорадочно металось, словно пытаясь разобраться в происходящем под ним. Они едва могли разглядеть пятнистую, фиолетово-синюю плоть, обрамляющую дергающийся глаз.

Если порталы соприкосались границами, то они колебались и мерцали, иногда сливаясь вместе, расширяя размер одного портала в ущерб другому. В других местах порталы разделялись, как делятся клетки, изображение на их поверхностях текло, как растаявшее масло, пока завершалось преображение.

-Смотрите, - тихонько сказала Барбет. Голос переключил внимание солдат с лоскутного безумия на потолке и спас то, что осталось от их рассудка.

В центре собора парила фигура.

Подол ее рваной мантии висел в футе от пола, в руке она сжимала длинный посох. Это было впечатляющее зрелище, а развевающиеся облачения и головной убор делали силуэт похожим на священника. Он повернулся к ним спиной и склонил голову, как будто пришел в собор помолиться. Это было какое-то издевательство.

-Проповедник, - указала она на парящую фигуру, затем на одно из витражных окон собора, - нужно выманить его к ним.

Хэттон присел на одно колено и вскинул винтовку. Поняв, что он собрался сделать, Пальфрейман с Барбет отошли, первый – сжимая ружье, вторая – выставив в защитной стойке булаву. Хэттон прицелился в священника, но стоило ему нажать на спусковой крючок, как священник закружился, и его прежде скрытое лицо оказалось прямо напротив дула винтовки Хэттона. От неожиданности Хэттон вскрикнул, его пуля прошла выше, мимо сияющего голубого огня, что дрожал там, где у нормального человека была бы голова.

Священник стукнул своим посохом о пол и мир замер. От удара возникли четкие белые линии, асимметричные, но образующие последовательности и узоры хаотической элегантности, они вытравливались в воздухе, разворачиваясь в измерениях, что притягивали чувства и мысли.

Одна из линий задела правую руку Хэттона, прямо у сжимающей винтовку ладони.

Стоило этому произойти, как линия обернулась вокруг плоти и обратила ее в соль. Хэттон заорал от боли и ужаса, его рука исчезала у него на глазах, а вскоре сгинули и они. Винтовка рухнула на пол вместе с одеждой и ремнями, звук был смягчен горкой соли внизу, которая была когда-то живым человеком.

Пальфрейман подавился отчаянным визгом при виде этой жуткой трансформации. С выпученными глазами он вскинул ружье и начал палить в священника, выдавая быструю чечетку панических выстрелов. Большая часть прошла мимо, но те, что достаточно близко подобрались к проповеднику, исчезли в мигающих порталах, появляющихся прямо перед ними, дабы отправить опасные пули в иные миры.

-Отходим! – Барбет уже была на пути ко входу в собор. Она держала булаву на оборонительный манер, скорее в силу привычки, чем действительно надеясь отразить ей разрушительные чары мага.

Проповедник воздел посох и по его приказу длинный извилистый отросток одного из порталов над головой выстрелил и обрушил на них град тяжелых деревянных скамеек. Барбет развернулась и одним ударом булавы разбила первую скамью на куски, но вторая сбила ее с ног, и она растянулась под обломками. Пальфрейман был слишком сосредоточен на священнике и едва успел закричать, когда деревянные скамьи врезались в него, раздробили ему кости и обросили к стене, как тряпичную куклу.

-Вам не превозмочь будущее, - нараспев произнес проповедник, подплывая ближе к Барбет, которая сбрасывала с себя обломки. В ее ушах стоял звон, но голос священника был неоспоримо звучным и убедительным.

-Даже не пытаюсь, - прорычала она. Правая рука повисла культей, от боли всё вокруг было замыленным и нечетким. Она выплюнула кровь, затем рефлекторно пробормотала извинения, вспомнив, что находится в церкви.

Она двигалась медленно, на пределе сил, пытаясь отодвинуться от преследующего ее проповедника. Булава была погребена где-то под разлетевшимися щепками, но она была уже неважна. Единственным шансом на спасение для нее был Эдмонтон, если он сумел найти позицию.

Эдмонтон наблюдал за битвой через прицел винтовки. Он смотрел то через монокль, чтобы видеть через закопченные стены собора, то невооруженным глазом, чтобы понимать, где находятся окна. Когда скамьи погребли под собой Барбет и Пальфреймана, он уже было отчаялся, но тут женщина из Гильдии смогла подняться и начала вести проповедника под прицел.

Эдмонтон снял монокль и замер, его винтовка нацелилась на витражное окно, выжидая появления добычи. Он знал, что у него будет единственный шанс выстрелить до того, как проповедник заметит его присутствие и ответит.

Эдмонтон не был чародеем, но во времена гильдейской оккупации он по долгу службы путешествовал по Трем Королевствам и узнал кое-что о том, как маги могут обезопасить себя от пули. Когда в первый раз одна из его пуль отскочила от силового щита, он воспринял это как личное и профессиональное оскорбление.

К счастью, в Малифо стрелки – семейство Ортега, вроде – придумали вплавлять в патроны Камни Душ, чтобы обходить обычные защитные чары. Очевидно, такого рода штуки в Малифо встречались чаще, чем на Земле. Эдмонтон приобрел ящичек винтовочных патронов с Камнями Душ – каждый сам по себе стоил небольшое состояние – и зарекся всегда иметь при себе горсть таковых.

«Милость Дувра» он покинул с двумя патронами. Один из них был сейчас в винтовке, готовясь отправиться в полет до черепа проповедника. В любом случае Эдмонтон не рассчитывал, что пустит в дело второй. Ему предстояло либо попасть в цель, либо сдохнуть. Эдмонтон прицелился и постарался не дать волнительности момента захлестнуть себя.

Выстрел. Тонкая струя пламени и дыма в сторону собора. Магические щиты мерцают и лопаются, пуля пробивает их, затем – череп священника, прорвавшись через мерцающий огонь.

Это был лучший выстрел Чарльза Эдмонтона за всю его жизнь.

Вместо того, чтобы взорваться в облачке потрохов или упасть на пол вместе с жертвой, пуля прошла через священника и впилась в стену собора. Проповедник лучился светом, как солнце, увиденное из-под толщи воды.

С точки зрения Барбет, священник как будто уменьшался. Алые одеяния, в которые он завернулся, утратили цвет, и сияние, которое он носил как маску, исчезло, открыв человеческое лицо, перевязанное бинтами. Угасающий свет обнажил неописуемую хрупкость театрального задника, который глаз принимает за камень, но разум угадывает в нем бумагу.

Барбет медленно наклонилась и схватила расколотую ножку скамьи. Она сомневалась, что в ней осталось достаточно сил, чтобы броситься в атаку, но что бы ни сделал Эдмонтон, это явно сильно повредило священнику.

Проповедник заговорил, и в его голосе не было ничего примечательного. Голос человека. Британца.

-Это не конец, - прошипел он, пока его тело исчезало, как туман под светом солнца, - в Его свете я обрел вечность.

Барбет слишком устала, чтобы ругаться:

-Ну, повезло тебе.

Священник отвернулся от Барбет, и при повороте он пропадал, как рисунок на стекле, что поворачивается боком. Наконец, он стал прозрачным и затем сгинул.

Один за другим порталы под потолком прекратили существование, одни тихо, другие с протестующими писками. Собор затих.

-Чарльз?! Боже правый, Чарльз, это ты? Мы думали, что ты помер при крушении «Милости Дувра». Сгинули всем отрядом, как сказал диспетчер, мы тебя уже и оплакали!

-Добрый вечер, капитан Трент, - ответил Эдмонтон, - спасибо, что заскочили.

Он стоял у входа в собор и смотрел наверх. Два воздушных судна зависли у ближайших крыш, пехотинцы сновали по лестницам, носились по истоптанной площади, обустраивали на улицах пулеметные гнезда. Третий корабль снижался над Лудгейтом, Эдмонтон слышал громыхание паровых двигателей от того, что выстреливают стабилизаторы. Чарльз поводил головой.

-Сгинули почти всем отрядом, - сказал он, - и все, кроме меня, сгинули после крушения, проявив, - он с удивлением понял, что ему нужно набрать воздуха в грудь, - проявив в гуще сражения необычайную отвагу. Я упомяну имена в донесении.

-У меня тут есть связисты Имперского Воздушного Флота, - кивнул Трент, - они почти распаковались, захотят тебя расспросить. Готовится новая группировка, чтобы отвоевать собор Святой Катерины, раз уж этот проклятый ветер стих.

-Нет, не годится, - покачал головой Эдмонтон, - слишком близко к реке, и слишком затратно, учитывая этих крылатых тварей.

-Крылатые – это проблема, да. Нам бы не помешал… эй! Да, ты! Сию минуту доложи лейтенанту Хорроксу, нам нужно переговорить до начала штурма. Бегом!

Эдмонтон смотрел в сторону, пока Трент отдавал приказы, в ином случае он ничего бы и не увидел. Любой другой сказал бы, что это обман зрения, но Эдмонтон верил своим глазам: длиннополый мундир багрового цвета скользнул вверх по холму и исчез по направлению к Патерностер Роу.

-Чарльз, ты что, улыбаешься?

Он потряс головой и снова повернулся к Тренту.

-Видимо, да, - он посмотрел на озадаченного Трента и его спина выпрямилась, а голос снова стал сух и деловит.

-Если вы будете столь любезны, что проводите меня к связистам, я введу вас в курс дела по дороге. Недалеко от Лудгейтовского Цирка есть банк, который, как мне кажется, будет хорошей вторичной обзорной площадкой. Я могу возглавить отряд, что его займет. Еще у самой Темзы есть корабль, который остро нуждается в подкреплениях. Понадобятся мобильные силы обороны. Мы сражаемся с врагом, который будет вгрызаться в наши войска, не пересекая линию фронта.

Трент начал было что-то говорить, но Эдмонтон оборвал его:

-Нет, сейчас слушайте, я объясню всё позднее. Штыки не отмыкать ни на минуту. Практически каждый враг способен сократить дистанцию ужасающе быстро. Важна поддержка гренадеров, также как и поддержка пулеметов. Противники, с которыми я сталкивался, не особо заботятся о тактике, и они – чертовски крепкие орешки.

-Прям как ты, а, Чарльз?

Эдмонтон привел Трента в чувство одним взглядом. Солнце неуклонно выжигало слои тумана, и его глаза были такими же голубыми, как и небо над следующей волной кружащих дирижаблей.

-Разберитесь со всем, Трент. Нам предстоит чертовски много работы, чтобы отвоевать наш город.

Автор перевода - Никита Шевцов