Когда–то бисенто Мисаки Катанаки было неотъемлемой частью ее хозяйки - органичным продолжением как ее быстрой руки, так и ее железной воли. Отец подарил ей его, когда ей было семь лет. Тогда древко было намного меньше. Укус его лезвия был немногим больше, чем деревянный укус тупого симулякра. Дисциплинированный и отточенный в течение бесчисленных часов тренировок Ямадзико, и воин, и оружие созревали вместе. Всякий раз, когда Мисаки вырастала, отец добавлял еще несколько дюймов к стволу. Когда ей исполнилось тринадцать, он заменил учебную лопату на настоящую лезвие. Он не мог знать, что тот же самый клинок однажды снесет его собственную голову с плеч.

Впервые в жизни Мисаки несколько недель не сжимала прохладное лакированное дерево своими когда-то мозолистыми пальцами. Теперь оружие было прислонено к задней стене ее личных покоев в Торговый дом Катанака. Она больше почти не смотрела на него – с тех пор, как он был мастерски отремонтирован после ее встречи с Мэй Фэн. Но из-за озорного блеска инкрустации такамаки вдоль лакированной рукояти это было незаметным, как умирающая ветвь высохшего дерева. Но Оябун из Десяти Громов с каждым днем обращал на мерцание все меньше и меньше внимания.

В последнее время новые обязанности Мисаки лишили ее возможности выходить на поле. Вместо этого она принялась за бухгалтерские книги, контракты и карты. Она работала со своими помощниками, тщательно организуя и руководя различными планами своего постоянно растущего синдиката. Ее разум лихорадочно работал, как это было каждый день в течение нескольких недель. Сегодня ничего не изменилось. Она нетерпеливо прищелкнула языком, излагая предложенный план убийства беспокойного Босс M&SU. Этот конкретный надзиратель был опасно близок к обнаружению последней партии металлических големов Чжун Го Мэй Фэнг.

“Небрежно”, - пробормотала Мисаки, ее глаза сузились. “Глупая ошибка, неподобающая леди Фенг, но еще более глупое решение, чтобы исправить ее”. Она фыркнула и сделала глоток чая, очевидно, не осознавая, что ее любимая смесь жасмина, шелковицы, шисо и жимолости стала холодной и горькой. Прошло уже два часа с тех пор, как Минако Рей доставила чашку в кабинет. Мисаки показалось,что прошло всего несколько секунд. “Неужели Хидееси действительно думает, что мы можем прикоснуться к этой профсоюзной крысе, пока он отсиживается?” Она усмехнулась про себя.

“Оябун. Мы должны просто подождать, пока он не посетит « Горшочек с медом»". Словно почувствовав нетерпение своей госпожи, Шэнг выпустил струю раздраженного пламени. В последнее время маленькая кицунэ – обычно ярко–оранжевая с проблесками розы и топаза – начала гореть разбитым расплавленным сапфиром. Его снаряды казались горячее и голоднее, чем когда-либо.

Знакомый голос чуть не заставил Мисаки выронить чашку. “Ты должна была убить Мэй Фэнг, когда у тебя был шанс”. Он был глубоким, хриплым и сухим, как пепел. “Позволить ей жить только для того, чтобы она могла продолжать поддерживать вдовствующую императрицу, сопряжено с большим риском”.

К Оябун вернулось самообладание. “Придержи свой язык!” - возразила она, хотя в ее голосе прозвучал слабый намек на неуверенность. Она сделала еще один глоток из чашки.

“Юкио была права. Убийство леди Фенг ничего бы не дало. Я бы потерял свои глаза и уши в Арканистком движение – не говоря уже о ее значительных металлургических талантах. Сохранение ее жизни поддерживает контроль”.

Она покачала головой. “В любом случае, нам нужны эти металлические големы. Янь Ло и Асами могут сделать только так много".

“Земля больше не имеет значения", ” ответил ее собеседник. “Твоя судьба и судьба Громов лежит в Малифо. “Любые усилия, которые не продвигают наши интересы по эту сторону Разрыва, являются пустой тратой времени и ресурсов. Мы не благотворительная организация". Голос сделал паузу, прежде чем добавить:

“Сохранение жизни Мэй Фэн не указывает на контроль. Оно просто продемонстрировало, насколько ты слаба”.

“О?” - скептически спросила Мисаки.

Голос стал еще более суровым, потрескивая, как тлеющие угли. “Ты должна была сделать из нее пример. Ты унизила ее перед всеми железнодорожниками, а потом упустила прекрасную возможность посеять страх. Кровавая, мучительная казнь оставила бы неизгладимое предупреждение в их жалких маленьких умишках!”

“Как ты смеешь сомневаться в своем Оябуне!” - ответила Мисаки, изо всех сил стараясь сохранить самообладание. “Подумайте: японец хладнокровно убивает чемпиона Чжун Го? Как бы это выглядело? Ненависть между нашими королевствами всегда доводила сотрудничество до крайних пределов. Многие справедливо указали на неправдоподобность этого союза. Я сделала невозможное...”

Но говоривший прервал ее безжалостным смешком. Хриплое, хриплое дыхание скрипучего веселья разносилось сквозь апартаменты Мисаки.

“Теперь весь Литейный цех больше , чем когда-либо, испытывает искушение снова предать нас… Кан и его работники думают,что они слишком важны, чтобы их убивать. Вам не удалось доказать, что они ошибаются. Попытка овладеть контролем только привела к тому, что вы его потеряли. Ты это знаешь.”

“Дело не только в этом. Я сделала то, что было правильно. Я сделала то, что было благородно, ” прошипела она. “Это больше, чем ты когда-либо мог сказать”.

Говоривший проигнорировал ее. “Как давно это было? Всего несколько месяцев… Ты уже теряешь хватку, Мисаки. Во-первых,Гремлин предал нас. А потом этот дурак Линч чуть не умер от нападения, которого ты не предвидела. И разве вы не заметили, что Маккейб, кажется, необычайно привязан к своим новым работодателям? Неужели он забыл, кто его истинные благодетели?

А что касается Шенлонга… ну, он всегда был немного диким стальным львом, не так ли? Скажи мне, как долго, по-твоему, Асами сможет противостоять проклятию, которое связывает ее с Демоном? Она может погибнуть в любую секунду.”

“Только не это снова”, - огрызнулась Мисаки, скомкав предложение Хидэеси об убийстве и бросив его за спину. “Я не буду сомневаться в своих лучших агентах. Никогда больше". Шанг выбросил новую вспышку голубоватого пламени и поджарил пергамент до пепла. Мисаки моргнула. Неужели жар маленького духа всегда был таким сильным? “Юкио и я уже проходили через это, понимаешь? Я нахожусь в покое...”

Мисаки оборвала себя, когда до ее ушей донесся звук трех ударов.

“Войдите", ” скомандовал Оябун. Один из старших Торакаге Мисаки подошел с быстрым, но почтительным поклоном. Его фарфоровая маска была надежно пристегнута к поясу рядом с двумя мечами, складки его шафрановых одежд распустились вокруг них без единой морщинки. Его движения были настолько грациозны, что ничто не сдвинулось с места, когда он выгнул спину и опустил голову. “Госпожа, с вами все в порядке?” Его карие глаза, казалось, сузились от беспокойства.

“Вполне”, - сказала Мисаки, поджав губы. “В чем дело, Такеру?”

Торакаге сделал паузу, его глаза слегка обежали ее кабинет. Мисаки могла сказать, что он казался озадаченным, но он прилагал замечательные усилия, чтобы скрыть свое замешательство. Это могло бы обмануть кого-то другого, но не Мисаки.

Он сунул руку в карман мантии и вытащил стопку бумаг с печатями. “Ежемесячные пожертвования от других синдикатов, мисс. Сегодня был крайний срок.”

“И что?” Мисаки склонила голову набок в ожидании – почти нетерпеливо. На краткий миг ее взгляд вернулся к ее бисенто впервые за несколько дней. Тонкая золотистая трещина, созданная Мэй Фэнг, когда она разделила оружие на части, была слишком далеко, чтобы она могла видеть со своего стола. Но Мисаки знала, что это было там.

“Ни одна из наших дочерних компаний не задерживает свои платежи. У Нефритовой Руки все еще не хватает нескольких тысяч, но они пообещали выплатить двойную недостающую сумму в следующем месяце. Я счел этот компромисс более чем удовлетворительным. Если они преуспеют, мы сможем использовать излишки для поддержки новых рекрутов Юкио. Если они потерпят неудачу, исполнение их руководства пошлет «сильное» послание остальным. В любом случае, результат благоприятный. Не хотите ли вы сами взглянуть на печати, госпожа?”

Мисаки кивнула, поймав выражение ее лица, прежде чем оно вытянулось. Она заставила себя улыбнуться и протянула ему руку. “Отличная работа, Такеру. Отото будет разочарован, но я испытываю облегчение. Свободен”.

Кивнув, она собрала бумаги.

Торакаге снова поклонился, и на самую короткую секунду на его лице появилось то же выражение замешательства, которое Мисаки заметила ранее. Он глубоко вздохнул, прежде чем спросить:

“Госпожа, если я могу… с кем ты только что разговаривал?” Он посмотрел на пустой стул напротив Мисаки.

“Такеру, о чем ты говоришь?”

“Кто-то вошел в ваш офис без нашего ведома? Как часть вашей личной охраны, я был бы оскорблен, если бы...” То Торакаге наконец позволил взгляду искреннего непонимания распространиться по его бледным чертам. Он не осмелился закончить мысль.

“У меня сегодня не было посетителей”, - уверенно сказала Мисаки. Она сделала еще глоток чая. Чашка была уже пуста.

Торакаге остановился, очень сильно сбитый с толку. “Мне очень жаль, госпожа. Это не мое дело спрашивать", - сказал Торакаге с еще одним поклоном, прежде чем взять себя в руки и закрыть за собой дверь.

Мисаки пролистала новые бумаги, уголки ее рта поползли вверх, когда ее тонкие пальцы пробежали по окровавленным печатям конкурирующих синдикатов.

Да, все было в порядке. У нее был контроль. Ей просто нужно было сосредоточиться, вот и все. Она снова потянулась за своей чашкой. Внезапно вспышка яркого голубого пламени вырвалась из Огненной фигуры Шэнг и превратила все бумаги в ее руках в пепел. Мисаки вскрикнула от шока и подняла глаза, стиснув зубы от ярости, когда пламя заколыхалось и слилось, как ползучий яд, в слишком знакомую форму. Он материализовался в кресле прямо напротив нее.

Отец уставился на нее двумя невидящими глазами,держа в руках отрубленную голову.

Пепел осыпался из глубоких трещин на его коже, обнажая мышцы, образовавшиеся из тлеющих углей и раскаленных углей под ними.

“Дочь", - слова слетали с потрескавшихся и расплавленных губ.

“То, что они меня не видят, не значит, что я ненастоящий. Ты никогда не сможешь уничтожить меня, Мисаки-тян. Я всегда буду с тобой… сломанная часть тебя, которая не может умереть”.

Глаза Мисаки расширились от страха. Ощущение было новым. “Я же сказала тебе, ты ничего для меня не значишь!” - выплюнула она. Ярость наполнила ее. “Я убил тебя! А потом я уничтожил тебя! Я поклялся быть лучше. Юкио научила меня быть лучше! Я исцелялась! Я исцеляюсь! Я все контролирую!”

“Нет", - промурлыкал он. “Потому что я думаю, что ты всегда знала… исцеляться было не от чего. Ты была совершенна такой, какой была. Точно так же, как я сделал тебя. Разве ты не помнишь, чему научился все эти годы назад?” Взгляд отца был обжигающим. Внезапно зрение Мисаки вспыхнуло, и ее кабинет исчез. Воспоминание, которое она так долго подавляла, вернулось.

Внутри склада все горело. Осколки Жаждущего Стекла( Thristy Glass), разбросанные по всему бетонному полу, превращались в жидкие , почерневшие, пузырящиеся лужи. Они тлели от невыносимого жара,;поднимался пар, когда влажный воздух испарялся с серным шипением. Пламя последовало за Мисаки, когда она пригнулась и cгруппировалась. Тогда она была другой. Моложе. Быстрее. Более безрассудный.

Пылающий ангел спустился с разбитой крыши, врезавшись в бетонный пол с такой силой, что земля треснула, рассыпав осколки в вихре пыли. Мисаки могла сказать, что этот враг хотел ее смерти. Она не доставит ему такого удовольствия. Она крепко держала свой бисенто в одной руке и подняла другую ладонь против своего противника, бросая вызов – готовая поза, которой ее научил Ямадзико.

Приближаясь к своему противнику, она делала каждый шаг с изяществом и мастерством, стараясь не споткнуться об обугленные останки четвертованных наемников с Мечами дервишей, уклоняясь от огненного шара за огненным шаром.

Жара была такой сильной, но Мисаки была настойчива. В тот момент, когда она была достаточно близко, огненный кулак вонзился в яремную вену Мисаки. Она подняла свой бисенто, чтобы блокировать его, прищурив глаза, чтобы избежать искр, когда ее лезвие оказалось неспособным прорезать расплавленную кожу нападавшего.

В одно мгновение хищник превратился в добычу. Она была в обороне, ее движения укладывались в определенную схему. Блок. Изворачиваться. Удар. Блок. Изворачиваться. Удар. Ритм был знакомым, он звучал так, как учил ее наставник. Мисаки превратила бы яростные удары своего врага в преимущество. Ей пришлось продолжать этот танец достаточно долго, пока ее соперница не устала. Тогда она могла бы приблизиться для смертельного удара.

Однако по сравнению с атаками Мисаки удары противника были яростными и неконтролируемыми. Но каким–то образом они оставались органичными и изящными - как бушующий лесной пожар. Как будто каждый удар, казалось, охватывал, а не приручал магическую силу, питающую их.

Наконец-то появилась возможность. Мисаки вонзила свой бисенто прямо в шею противника. Но она предвидела, что удар будет нанесен. Это был обманный маневр. Движения Мисаки были слишком предсказуемы. У ангела все было совсем не так. Пылающая фигура откатилась в последнюю минуту и бросилась на Мисаки. Огненные кулаки обожгли ее плоть, когда она оттолкнулась от земли и подняла своего врага в воздух за руку. Желудок Мисаки сжался, когда они взлетали все выше и выше. Десять футов. Двадцать футов. Она вцепилась в свой бисенто свободной рукой, отчаянно пытаясь ударить своего противника снизу. Ни один из ее порезов не мог соединиться. Мисаки была слишком... упорядочена.

“Контроль - это иллюзия. Ты чувствуешь, как это тянет тебя вниз, Госпожа Мисаки?” - спросил ангел. На этот раз он говорил голосом Отца.

“Ты чувствуешь это?” Ангел отпустил ее, и она начала падать. Вниз, вниз, вниз…

“Да”, - ответила Мисаки, когда ее офис снова поплыл в фокусе. Это

был уже не ангел, сжимающий ее, а огненные плавники отца. “Мир в хаосе", - прошептала она себе. “Теперь, когда ты вспомнил, мы можем начать все сначала”,

• Баоцзюнь Сказал Катанака, его голос затих, когда его тело превратилось в тлеющие угли. На ее предплечье остался пепельный отпечаток ладони. “Забудь то, что ты знал раньше. Иногда, чтобы летать, нужно упасть”, - повторил он.

В этот момент Такеру снова вошел в комнату, на его лице отразилась паника. “Госпожа! Что-то... небо в огне. Мы должны доставить вас в безопасное место.”

Мисаки стояла к нему спиной. Когда она не ответила, Такеру с трепетом подошел к ней. “Госпожа? Ты меня слышала?” Оябун кивнул и медленно повернулся к нему лицом.

Такеру ахнул.

В тлеющих глазах Мисаки плясали огоньки. Тушь стекала по ее упругим щекам, как влажный уголь, окрашивая ее бледный цвет лица чернильными полосами. Черный дым медленно рассеивался от ее одежды, пачкая воздух вокруг нее. Оябун сжала в каждой руке осколки своего бисенто – на этот раз не от Тигриных когтей Мэй Фэн, а от ее собственного колена. Шэнг издал дикий рык и сердито огрызнулся на Торакаге, еще больше огня вырвалось из его раздувающихся ноздрей.

”Да", – сказала Мисаки с неестественным спокойствием, которое едва сдерживала освобожденную ярость, бурлящую внутри нее. “Я слышал тебя. А теперь, пожалуйста, Такеру, принеси мне еще чашку чая. Я полагаю, что моя последняя пуста.”

Автор перевода - Константин Мельников